Мятущаяся Украина. История с древнейших времен (Никитчук) - страница 158

Царь в ноябре того же 1708 года, собрав в городе Глухове урядников и казаков, сколько можно было собрать из-за военных действий, повелел им избрать гетмана свободным голосованием согласно их правам и обычаям. Урядники и казаки ответили на это царю, что они приступят к выборам гетмана только после того, как подпишут присуд от имени всей нации, что избрание то состоится с утверждением всех прав гетмана, его привилегий и прерогатив, которые обеспечивают народу вольности и его права, и просили при этом царя подтвердить это своей грамотой. Петр обещал под присягой, что он все права гетмана, военные и народные, и составленные о том договорные статьи обязательно подтвердит, как только закончатся нынешние военные заботы и тревоги. После этого в присутствии царя и его окружения 7 ноября избрали гетманом стародубского полковника, который стал после Миклашевского, Ивана Скоропадского. Царь его тогда же и утвердил, вручив ему клейноды военные и национальные, которые подтверждали гетманство, т. е. булаву, бунчук и печать, а от царя подарен государственный флаг с изображением двуглавого орла с регалиями царства.

По завершении коротких торжеств после выборов и утверждения гетманства открылось там же в Глухове новое явление, до того в Малороссии небывалое, явление страшное, названное спутницей Мазепы в ад. Многочисленное духовенство малороссийское и великороссийское от ближайших к границе городов, специально собранное в Глухове под руководством известного епископа Прокоповича, составив из себя так называемый Поместный собор, 9 ноября объявили Мазепе вечное проклятие, или анафему. Мрачная торжественность эта состоялась в Николаевской церкви в присутствии царя, многочисленных урядников и народа. Духовенство и клирики были в черном одеянии, и все со свечками черного цвета. Портрет Мазепы, который висел перед тем среди города на виселице, тянули по городу палачи и втащили в церковь. Духовенство окружило его, читали и пели некоторые псалмы из Святого письма, потом, провозгласив, несколько раз повторили: «Пусть будет проклят Мазепа!» Обратили на портрет его зажженные свечи, а клирики, повторяя то же самое, поворачивали свечки книзу. Председательствующий епископ ударил при этом концом жезла своего в грудь портрета со словами: «Анафема!» И потом потащили портрет назад из церкви и пели такой церковный стих: «Днесь Юда покидает учителя и принимает дьявола». На этом обряд закончился.

Во время размещения шведских войск на зимние квартиры по Малороссии присутствующие между ними малороссийские урядники, которые были ранее приглашены Мазепой для войны со шведами и потом остались при нем под наблюдением, выбрав удобное время для своего бегства, выехали тайно от Мазепы из квартир и прибыли к царю для объяснения своей невиновности и неизменной ему преданности. Петр принял их ласково и оставил в прежних рангах и на тех же должностях. Это были Данило Апостол, Иван Сулима, Дмитрий Горленко, Иван Максимович, Михаил Ломиковский, Гамалия, Кандыба, Бутович и канцелярист Антонович. Других многих урядников и видных казаков, подозреваемых в симпатиях к Мазепе по той причине, что они не явились на общее собрание избрания нового гетмана, забирали из их домов для наказания в местечке Лебедин, что недалеко от города Ахтырки. Наказание было обычным ремеслом Меншикова: колесовать, четвертовать и сажать на кол, а самым легким, которое считалась за игрушку, это вешать и сечь головы. Виновность устанавливалась признаниями. И для этого надежным способом было тогда эпохальное таинство – пытки, смысл которых известен из русской пословицы: «Кнут – не ангел, души не вынет, а правду скажет». И проводились они со всей аккуратностью и в согласии с Соборным Уложением, то есть по ступеням и по порядку – сначала канчуки, потом кнуты, потом раскаленное железо, которым прикасались к телу постепенно, от чего оно кипело, горело и пузырилось. Тот, кто проходил одно испытание, переходил к другому, а кто всех не выдерживал, того считали виновным и отводили на казнь. Потерпело таким образом людей, которые не выдержали пыток, немало, до 900 человек. Число это можно и увеличить, поскольку, судя по кладбищу, отделенному от христианского и известному под названием «Гетманцы», надо думать, что зарыто их тут гораздо больше. И если в народе прославляется тот великодушием, кто пренебрегает страхом и опасностью, то уже нет для тех и титулов, кто был предметом и участником лебединских тиранств и зверской лютости, что ужасают человеческую фантазию. Остается теперь размыслить и рассудить, что, если в Евангелии написаны слова Христа, суть которых неизменна и непреходяща: «Вся кровь, пролитая на Земле, истечет с рода сего…», то какое же истечение должно быть за кровь русского народа, пролитую, начиная с гетмана Наливайко, и пролитую большими потоками за то единственное, что он хотел свободы или лучшей жизни на собственной земле своей и мечтал о том, что свойственно всему человечеству.