Это заметили с бронепалубников – все, кто наводил, корректировал и так алкал достучаться до противника своими «шимозными приветами».
И достучались же, радостные… наконец-таки украсив вражеский борт оранжевыми всполохами.
А затем узрели, соображая в короткую – в два дыхания… придыхания – паузу, когда 12-дюймовые в сечении и сорока в калибрах стволяки довернули, чуть водя по вертикали-горизонтали, пока там, в башне, накручивали, наяривали ручками наводчики, получая стрельбовые данные.
И, возможно, кому-то показалось, что серая громада броненосца, словно почувствовав их настырные укусы, решила ответить, отмахнуться и даже случись… прихлопнуть.
Двухорудийная башня замерла, выбрав жертву.
Первым, пристрелочным пальнуло левое, вздыбив фонтан воды по носу «Нанивы». Крейсер секундами позже вошел в опавший пенный колосс… прямиком в пристрелянное место, куда уже летело.
И снова русский снаряд почти не выдал ни дыма, ни вспышки.
Зато полыхнуло следом… из нутра крейсера… циклоскопически!
Разламывая корабль надвое!
Так детонируют погреба!
«Русский» вывалил бортовым залпом по шарахнувшемуся в сторону «Такачихо», который каким-то чудом умудрился избежать попаданий, и снова плотно насел на «Адзуму».
* * *
У Зиновия Петровича было два виденья, два знания, полученные в том числе из материалов, предоставленных потомками. Где говорилось, что «потопить крейсер, имеющий водоизмещение в десять тысяч тонн, лишь одной артиллерией считается выдающимся делом в морской тактике… иначе крайне сложным».
Ни бронепалубный «Варяг», ни броненосный «Рюрик» не смогли потопить артогнем.
В том числе перед Рожественским лежал наглядный пример – получивший еще как минимум три 12-дюймовых бронебойных снаряда и несколько 6-дюймовых в придачу, «Адзума» стремление пойти на дно не выказывал.
С другой стороны, противовесом был горький опыт еще не состоявшейся битвы при Цусиме.
И тут же замечательное исключение – «Нанива», пусть и малотоннажный, но схлопотавший всего один удачный («золотой») снаряд в свою бронепалубную тушку.
Два японских крейсера отбежали миль на восемь-десять на северо… северо-западные румбы, периодически издалека посылая безнадежные снаряды.
«Суворов» не отвечал.
Гоняться за этими беглецами Рожественский, естественно, не собирался.
Зиновий Петрович то поднимал бинокль, то поглядывал на хронометр, где-то там, на периферии домыслия подсчитывая потраченный боезапас, оценивая – сколько еще придется вогнать снарядов, чтобы подранок, наконец, отправился на дно.
– Добить ему артиллерию и выходить на минную атаку. Иначе провозимся… – читал мысли адмирала капитан первого ранга Игнациус, то и дело снимавший дурацкий шлем, чтобы промокнуть вспотевший лоб.