«А говорили, адекватный, – Чертов хмурно переглянулся с помощником, – а говорили, не дурак! Или налитый психом и спесью индюк не врубается, черт бы его побрал?»
И забыв обо всех правилах такта, предложил без обиняков:
– Давайте, ваше высокопревосходительство, пройдем в радиорубку, у нас с Петербургом есть связь, – подчеркнул, нажав, – голосовая. Вы переговорите с Авеланом… с самим императором, если…
– Да как вы смеете?! – вспыхнул генерал-адмирал, едва не захлебнувшись. Черт его знает отчего? От того ль, что к нему обратились столь неподобающим образом, или что императора затронул?
А позади нервно дергался чин особых поручений – сверлил своими пуговками, уже который раз порываясь что-то сказать. Да лишь губами шлеп-шлеп – поперек наместника пойти не решаясь, а…
А все ж сподобился, даже не предметно, а одним обращением к … прося за …:
– Ваше высокопревосходительство! Ваше высоко… – становясь на сторону чужаков – видимо, в теме был, разумел «петербуржец», к чему может привести упрямое непонимание наместника, – сие есть разумное предложение.
В радиорубку все-таки прошли, сделав запрос, установив контакт с Царскосельским пунктом. Вот только Авелана на месте не оказалось. Не застали. А звать императора не осмелились… ни сами (наместник: «да как так можно!»), ни там, в Царском.
А время вышло.
– Дымы на горизонте!
* * *
Алексеев не оттаял – не тот человек, чтобы быстро менять настроения, тем более добреть. Но офицера на «Рюрик» отправил с приказом командиру крейсера:
– Катер под трапом. Капитану первого ранга Трусову идти на сближение, досмотреть, кто такие. Ежели что, заворачивать их. Нечего им тут!
Перешли на ходовой мостик. В этом случае петербуржский чиновник снова проявил строптивость и полномочия, приватно забубнив что-то адмиралу – расслышалось лишь «взять роспись об умолчании», и часть свиты наместника осталась в конференц-зале. С другими людьми, с позволения Алексеева, статский советник быстро проводил инструктаж, открыв свой портфельчик, шелестя бумагами.
И непременно следом известив капитана судна, что допуск у свитских по-прежнему остается в грифе «Немо» – то есть «тайно построенное судно», и… «ни о каких путешествиях во времени! Молчок! В том числе всем, всем из экипажа, кто будет контактировать с вновь прибывшими».
Засновали шлюпки и катера.
Вышла небольшая заминка (на полчаса), так как Алексеев пожелал иметь обратную связь с крейсерами, полагаясь исключительно на своих телеграфистов. Нужного специалиста пришлось специально дожидаться с «Рюрика». Этим же катером прибыли два сигнальщика.