Рейс издал стон:
— Ты лишаешь меня моих маленьких радостей. Я обожаю прикинуться страдальцем. Если бы я подозревал, что так люблю канцелярскую работу, то нашел бы себе какую-нибудь чистую, спокойную работу в Лондоне, вместо того чтобы по колено в грязи тянуть солдатскую лямку.
— Помоги, Господь, Лондону, — сказал Кон, наблюдая, как Рейс поглощает еще одну полную тарелку еды, и удивляясь, куда у него все это помещается. — Как долго может продлиться твоя странная любовь к канцелярской работе?
— Пока ты мне не наскучишь.
— А я еще не наскучил? Я довольно утомительный человек.
Рейс рассмеялся, прикрыв рот салфеткой:
— Не говори мне таких вещей. Ты убьешь меня!
Кон откинулся на спинку стула.
— Сначала я привожу тебя в спокойную часть Суссекса и заставляю заниматься устаревшей системой управления небольшим поместьем, потом тащу в этот похожий на тюрьму дом…
— Где имеется даже камера пыток. И целая куча неразобранных бумаг.
Кон некоторое время внимательно рассматривал изящно изогнутую ручку кофейной чашки, потом сказал:
— А ты сам-то, случайно, не играешь роль ангела? Ангела-хранителя?
Рейс с самым наивным видом взглянул на него:
— Который охраняет тебя — от чего?
Кон хотел было ответить, но потом покачал головой:
— Очень умно, но я не собираюсь перечислять возможные ответы.
Рейс бросил салфетку на стол, а вместе с ней, кажется, и свое игривое настроение.
— Ты был офицером, которым я восхищался, Кон, и ты человек, которым я восхищаюсь до сих пор. Но на Пиренейском полуострове ты был другим офицером и другим человеком, нежели сейчас. Если я могу помочь тебе обрести себя в мирной жизни, я это сделаю.
Кон не знал, что ему на это ответить.
— А я-то думал, что даю тебе работу, в которой ты нуждаешься.
— Иметь работу всегда приятно.
— Ну вот, ты опять начинаешь… — Он хотел было обратить все в шутку, но передумал, решив, что Рейс заслуживает честного ответа. — Не уверен, что капитан Сомерфорд на Пиренейском полуострове был лучше, чем граф Уайверн сейчас, но каким бы он ни был, он больше не существует. И если поскоблить его сухую оболочку, можно обнаружить всего лишь пыль.
— Или бабочку.
— Бабочку? — рассмеялся Кон.
— Вот видишь, я заставил тебя смеяться, — улыбнулся Рейс.
— Смеяться можно по-разному, Рейс. Война иногда делает человека бессердечным. Но оказывается, можно жить и без сердца.
— Лорд Дариус мертв, Кон.
Черт побери, когда он успел распустить нюни и дать Рейсу почуять что-то неладное относительно Дэра?
— Это ли не проблема? — сказал Кон. — Он мертв. Я горюю. Горе плохо сочетается со смехом.