В «Истинной жизни Себастьяна Найта» герой, читая письмо от брата, доходит до такой фразы: «Это письмо было начато неделю назад и предназначалось другому лицу». В данной статье я также мог бы указать на кусок из своего несостоявшегося эссе для «Метрополя». Уже не вспомнить, то ли нерасторопный знакомец, покидавший Батуми раньше меня, не вовремя передал мой манускрипт по назначению, то ли подвело другое звено в сложной цепи, только статья «Памяти Владимира Набокова» в славный альманах опоздала. Первым отечественным набоковедом я не стал, но жизнь, искуснейшая сюжетослагательница, заготовила мне замечательное утешение.
В какой-то момент мне надоело отдавать все заработанное «Аэрофлоту», и мы перебрались в Москву (кстати, странно, почему нет компьютерной стратегической игры «Прописка» – она помогла бы мне объяснить дочке Даше, на что ее родители угрохали столько сил и лет), где сняли однокомнатные апартаменты без мебели на улице с поэтическим именем Лихоборские Бугры. Полгода, что ли, спустя Ирина с нашим сыном Ванечкой отправилась в Ташкент, где у нас простаивала пустая квартира и там машинально заглянула в пыльный и праздный почтовый ящик с давно выломанным замком. В нем она увидела затянутое паутиной письмо, пролежавшее в этом открытом ящике не один месяц. Вот отрывки из него:
«22.4.1978… Много лет назад Вы напасала совершенно необыкновенное письмо Владимиру Набокову. Он не ответил Вам, т. к. больше всего на свете боялся причинить Вам какие-либо осложнения. Но он был совершенно пленен этим письмом. Сейчас, после его смерти, я, его сестра, находясь у друзей в Ленинграде, решилась напасать Вам, чтобы Вы не думали, что Ваша великолепные слова прошли незамеченными <…> У меня хранится фотокопия Вашего письма, а я берегу его как первую весть аз России <…> Если Вы хотела бы ответить мне, то мой адрес: <…> Осмеливаюсь обнять Вас, Елена Сикорская».
Я не мог поверить глазам. Какой удивительный ответ на послание, отправленное одиннадцатью годами раньше! Выходит, оно все-таки дошло. Надо ли говорить, как я был вознагражден? Писала Елена Владимировна Сикорская, живущая в Женеве родная сестра писателя. Разумеется, я сразу ответил ей, но это «сразу» было отделено от письма Е. В. многими месяцами. В числе прочего я упомянул, что имею английскую автобиографию ее брата «Speak, Memory» с воспроизведением портета Елены Ивановны Набоковой, матери Е. В. и В. В., работы Бакста, и групповой снимок семейства Набоковых примерно 1912 года. Конверт с красивой маркой из Женевы не заставил себя ждать.