Младший Сергей рассказывал со слов отца, как тот с товарищем – ровесником и таким же петербуржцем – в сентябре 1919 года удивительно глупо попали близ Минусинска на юге Енисейской губернии в плен к большевикам. Были они в особо ненавидимой красными конно-егерской форме (кажется, так; я мог что-то забыть) с черными погонами. Слово «плен» тогда и в тех условиях было понятием почти книжным. В обстановке гражданской войны, особенно такой свирепой, какой она была в Сибири и на Алтае, состояние «военнопленного» могло длиться у красных максимум несколько часов. Белые, если отступали, то по уставу, с обозом: раненые, пленные и больные (даже тифозные) имели шанс уцелеть. Красные же воевали небольшими летучими отрядами, и таскаться, особенно отступать, с «белыми», вызывавшими у них лютую злобу, кормить их и охранять, им было ни к чему.
«Отца с товарищем привели в какой-то сарай, похожий на склад награбленной одежды и обуви, какой- то человек в папахе (несмотря на теплую погоду) и в пенсне – видимо, комиссар – объявил им, что они, как враги честных хлебопашцев, приговариваются к смерти, и сделал знак рукой в сторону кучки своих: кто, мол? Вызвались двое с самыми зверскими лицами и повели обреченных к оврагу. Вести их далеко вроде не было необходимости: местность пересеченная, сразу за деревней начинался лес, но ушли довольно далеко. Когда внизу блеснула река, люди со зверским лицами развязали петербургским барчукам руки, сорвали с них погоны и приказали драпать, чтобы только пятки сверкали. Через какое-то время позади раздались два залпа».
(В 1997–2000 годах я был автором большого цикла передач «Революция 1917 года и Гражданская война в России» на радио «Свобода». Как мне задним числом не хватает этого эпизода!)
В начале 80-х, купив недостающий, давно искомый и почти легендарный 54-й том Энциклопедии Гранат, я обнаружил между страниц конверт – пустой и без марки, но в 1933 году «прошедший почту» (как выражаются филателисты), с прямым и обратным адресами. Видимо, служивший закладкой. Хотя книгу я купил в Красноярске, письмо было из Ленинграда в Ленинград, со 2-й улицы Деревенской бедноты на проспект Нахимсона. Эти названия вызвали у меня легкий культурный шок, заставив на какое-то время погрузиться в ленинградскую топонимику. Проспект Нахимсона оказался бывшим (и нынешним) Владимирским, тогда как 2-я улица Деревенской бедноты в девичестве была Малой Дворянской, а с 1935 года носит имя Мичуринской.
Заодно я набрел на одну из главных загадок ленинградской эпохи – возвращение исторических названий 13 января 1944 года. Еще не снята блокада, до окончания войны еще 15 месяцев, а в Ленинграде исчезает проспект Ленина, он становится Пискаревским! Проспект 25 октября (а это 7 ноября по новому стилю, день «Великой Октябрьской») вновь становится Невским. Постановлением Ленгорсовета!