Если ландскнехты, галлогласы и кондотьеры были профессиональными вояками, в жизни не державшими плуга, но знающими триста сортов пороха на вкус, то рутьеры в большинстве своем никогда не являлись внушительной военной силой, если их и терпели в армиях, то только в силу их природных качеств — врожденной дерзости, презрения ко всем существующим клятвам и обычаям войны, а еще — звериного чутья, которое выручало их лучше, чем любой доспех.
* * *
«Смиренные Гиены».
Гримберт стиснул зубы. Если бы отец узнал о том, что в его владениях, укрывшись в Сальбертранском лесу, обосновалась рутьерская банда, да еще столь немалая, в пару сотен душ, несомненно впал бы в ярость и искоренил бы ее со всей рыцарской злостью.
Но отец не знал. И Магнебод не знал. И, надо думать, даже Алафрид, мудрый старый Алафрид, которому прочат место сенешаля при самом императоре, тоже не знал…
Что ж, по крайней мере, это не разбойники, подумал он, силясь обрести утешение в этой мысли. Они могут презирать правила чести и христианские добродетели, но с имперскими законами им приходится считаться, а равно как и чтить волю сеньора, на земле которого они находятся. Они это знают. То-то предводитель шайки, этот увалень Вольфрам, враз сделался таким предупредительным и учтивым, даже извинения принес за поврежденный доспех. Как и подобает вожаку, он нутром чует то, чего не чуют его самозванные офицеры-головорезы, а именно — неприятности. Видит Господь, маркграф Туринский может обеспечить им больше неприятностей, чем в свое время было послано на головы египтян.
— Недоразумение? — зубы Гримберта лязгнули, едва не перекусив это слово пополам, — Значит, так вы это называете? Недоразумение?
Вольфрам скорбно вздохнул. Несмотря на то, что он сохранил на лице выражение вежливого участия, а тело его пребывало в прежней вальяжной позе, чувствовалось, что он ощущает себя отнюдь не так уверенно, как хочет выглядеть. А пожалуй, даже порядком нервничает, несмотря на то, что сидит среди вооруженных до зубов приспешников, в окружении нескольких сотен головорезов, готовых выполнить всякий его приказ.
Гримберт мог понять всю затруднительность его положения.
Отец наверняка не давал разрешения этому рутьерскому сброду пересекать границы своих владений. Никто в здравом уме не привечает рутьеров, да еще и в мирное время. Это то же самое, что приглашать в свои земли стаю голодных шакалов, милостиво предложив им скромный завтрак. Через неделю они сожрут все, до чего смогут дотянуться, а после исчезнут, бесследно, как дым от сожженных ими деревень — чтобы еще неделей позже объявиться в сотнях лиг отсюда — в Бургундии или в Аквитании или…