«Николай пугает, — думал Игорь, — надо и дальше настаивать: кольцо одно, другого нет. Всё-таки хорошо, что я сделал снимки… До утра подержат, а потом отпустят… зачем я им нужен ещё?»
Его подташнивало, хотелось пить, но похитители не догадались оставить воды, а может, не оставили нарочно. Макаркин прилёг на диван и долго таращился в темноту, подложив под голову руку.
Это была самая долгая ночь. Игорь проваливался в дрёму и тут же открывал глаза, забывая где он и как сюда попал.
Разбудила его вспыхнувшая под потолком лампочка. Макаркин сощурился от яркого света, а когда проморгался, увидел Николая. Тот сидел на стуле, широко расставив обтянутые джинсами ноги, и холодно смотрел на Игоря.
— Ну, ты подумал? — спросил он. — Есть что рассказать?
Какие-то новые интонации появились в голосе Николая, и Макаркин насторожился.
— Нечего рассказывать.
— Будь добр, объясни мне это, — лысый подал листок бумаги с увеличенным снимком руки старухи Мельниковой, — посмотри сюда. Видишь, на перстне есть небольшой дефект: кончик листика сточен. А вот снимок твоего кольца, я тоже увеличил для наглядности. Листик цел. Чудеса, правда?
Игорь потрясённо молчал, поняв, что сам себя загнал в ловушку. Вот дурак, и зачем надо было показывать фотки?
Он прочистил горло и попросил:
— Можно мне воды?
Николай вышел и вскоре вернулся с маленькой бутылочкой минералки. Игорь напился и, не смея поднять глаз, начал рассказывать о том, как нечаянно утопил артефакт.
— Я несколько дней искал, но не нашёл… и боялся сказать. Вы бы мне не поверили.
— А это кольцо откуда?
— С одного сайта антиквариата.
Макаркин замолчал, робко взглянул на своего похитителя и испугался. Николай смотрел исподлобья, тяжело дыша, зрачки его расширились и напоминали пистолетные дула. Игорь никогда не держал в руках оружия, но ясно представлял эту чёрную дырку.
Лысый вскочил неожиданно резво для такой комплекции, стащил пленника с дивана и ударил кулаком в лицо. Игорь не мог сопротивляться, лишь согнулся и прикрыл голову руками. Удары сыпались один за другим.
— Сука! Тварь! Я тебе говорил, чтобы не напяливал перстень на свои грязные лапы! Ведь говорил! Говорил!
— Пожалуйста… хватит… мне больно…
Николай отшвырнул Макаркина и заходил по комнате, потирая саднившие пальцы.
— Завтра… нет, сегодня… поедем на озеро, и ты покажешь место, где потерял перстень. Будешь песок носом рыть, но найдёшь, иначе сдохнешь.
Игорь заплакал, слёзы смешивались с кровью из разбитого носа и капали на дорогую обивку дивана. Он мог сказать, что искал артефакт с упорством, не уступающем Николаевскому, что просеял каждую песчинку, нырял в солёную воду — и не нашёл, потому что в озере нет кольца. Есть тот, кто отыскал его раньше. Но признаться в этом — значит подписать себе приговор, и Макаркин решил тянуть время.