— Да не бойся, не покажусь. Иди выручай непутёвого. Если заметят — морок наведи.
— К-как это — морок? — пролепетал я заикаясь.
— Пусть им померещится страшное. Да сообразишь, ты парень толковый.
Я подумал, что никакого морока не надо, если старуха покажется бандитам, скажет что-нибудь, погрозит отрезанным пальцем. Да хотя бы и молча постоит — тоже впечатляет. Подумал, но не сказал, конечно. Выбрался из машины и быстро пошёл к джипу.
Разъярённый Николай с красным лицом громко высказывал всё, что думал о водителе «газели», изредка вставляя цензурные слова.
— Сука! Даже не притормозил! Ты номер запомнил? — повернулся он к Батону.
Тот почесал затылок:
— Цифры запомнил. Триста пятьдесят девять.
— Всё стекло в хлам! — Лысый даже застонал. — И колёса… Эвакуатор придётся вызывать. Что за чертовщина творится!
Игорь неслышно приоткрыл дверь, высунул голову наружу. Огляделся, оценивая обстановку, и медленно опустил одну ногу на асфальт.
«Сбежать хочет», — догадался я, присел на корточки и громким шёпотом позвал:
— Макарыч…
Приятель насторожился, обернулся, не веря себе, и на его бледном лице отразились попеременно изумление, радость и надежда.
Я махнул Игорю:
— Беги к машине… они не смотрят.
Он тихо сполз с сиденья и побежал не оглядываясь, как бегут от большой опасности, а я за ним, в любую секунду ожидая злого окрика в спину.
Но вот и родной «пежо»! Игоря не надо было поторапливать, он открыл дверь и повалился на заднее сиденье. Отдышался и спросил, с трудом шевеля разбитыми губами:
— Уф… Ты как здесь оказался?
— Следил. Ты ведь перестал отвечать на звонки.
Я развернул «пежо» и обмер, бросив взгляд в зеркало. Батон стоял возле открытой задней двери джипа. А дальше произошло странное: он не поднял тревогу, а вытащил из багажника домкрат и отошёл. Ну и дела! Кажется, верзила порядочным человеком оказался!
— А телефончик-то свой я забрал. Лысый на сиденье оставил, — сказал Игорь, и в его голосе послышались горделивые нотки.
Он поторапливал меня, часто оглядывался и немного успокоился только на подъезде к городу.
— Пришлось целую операцию провести, чтобы тебя вытащить. — Я чуть обернулся и увидел, что Игорь пристально смотрит мне на руки, то есть на одну руку. Совсем забыл про перстень!
Макаркин потрогал синяк под глазом и криво улыбнулся:
— Значит, всё-таки ты… А я, дурак, ещё извинялся.
Отпираться было бессмысленно. Эх, не поймёт меня Игорь, чувствую, что не поймёт.
— Понимаешь, Макарыч, этот перстень не для тебя, — вздохнув, сказал я.
— А для кого, для тебя, что ли? — выпалил приятель.
— И не для меня, его надо вернуть. Вот мы сейчас поговорим, и ты тихо уснёшь, как младенчик. А когда проснёшься — всё забудешь: и Мельникову, и кольцо, и кладбище. И Николай с Батоном не вспомнят о твоём существовании. Я сотру из памяти всё, что связано с этим артефактом.