Игорь слушал меня, зло сверкая глазами.
— Дерьма кусок… — прохрипел он и плюнул на резиновый коврик. — Отдай кольцо!
Не успел я и рта открыть, как Игорь схватил меня за шею и прижал к подголовнику, наверно, хотел задушить и отнять артефакт. Давил он сильно, я стал хрипеть и задыхаться, но всё же затормозить успел.
— Отдай перстень! Придушу!
— Чего ты ждёшь? — послышался голос старухи Клавдии. — Ведь и впрямь задушит!
Макаркин вздрогнул и чуть ослабил хватку, а я получил короткую передышку и вцепился в его запястья; почувствовал, что Игоря как током шибануло… или действительно шибануло? Он отпустил меня и упал на сиденье, даже не упал — его отшвырнуло.
Я обернулся: Игорь с вытаращенными глазами ловил воздух ртом.
— Т-ты… ты чего? М-меня шокером?
— Уймись. — Я закашлялся и потёр шею.
— Сильным стал, да? — Бывший друг тяжело дышал и буравил меня глазами. — Отдай перстень… отдай по-хорошему! Ты же не умеешь с ним обращаться… Хочешь, богатым сделаю, деньги лопатой грести начнёшь. Хочешь, будущее твоё обеспечу… счастье, любовь и всё такое… Ну, согласен?
Он был страшен: лицо белое, в кровоподтёках, нос и губы опухли, глаза горели злыми огоньками.
— Заткнись, Макаркин, надоел. Ляг поспи, ты устал.
Игорь хотел что-то сказать, но уже не смог. Тяжело вздохнул, взгляд его стал мутным, веки сомкнулись.
Пуф-пуф-пуф… Захрапел наконец. Я выбрался из машины и пересел назад.
— Давай полечимся, будешь как новенький. Не возражаешь?
Игорь, понятное дело, не возражал. Я приложил руки к его голове и груди и через минуту увидел маленькое чудо: с лица и тела Макаркина стали исчезать страшные синяки и ссадины. Теперь передо мной был прежний Игорь, но прежний ли?
Он проснётся и ничего не вспомнит, а я… мне как забыть?
* * *
Батон оказался прав: Макаркин был хотя и худым, а тяжёлым, я едва дотащил его до дивана, свалил кулем. Выдохнул и огляделся: ну и беспорядок! Прибрать надо, что ли. Повесил оборванную занавеску, вымыл посуду и подмёл веником полы.
Макаркин лежал в неудобной позе, свесив ноги. Вдруг сильно всхрапнул, вздрогнул и проснулся. Сощурился от дневного света.
— Глебыч, это ты? — посмотрел он с недоумением.
Я усмехнулся:
— Не узнал?
— Где я? — Игорь стал озираться по сторонам, точно видел эту комнату впервые.
— У меня на даче.
Он потряс головой и крепко потёр ладонями лицо, будто умывался.
— Не помню, как сюда попал, вот совсем не помню. Мы что, много пили?
— Ты — много, даже слишком, — с удовольствием подтвердил я.
— Не помню… — пробормотал Игорь, — да ты разыгрываешь меня!
— Это алкогольная амнезия, Макарыч. Иди освежись, вода во дворе.