За спиной раздались шаги, я быстро обернулся и увидел, что в комнату вошли двое: очень полная женщина с брюзгливым лицом, двойным подбородком и бульдожьими щеками. Чуть поодаль держалась девочка лет пятнадцати-шестнадцати, худенькая, с тонким бледным личиком, в застиранном платье с пришитым на груди знаком — синим прямоугольником с буквами «OST».
Не успел я вспомнить, что это означает, как получил ответ: «OST» — остарбайтер, так в Третьем рейхе называли людей, вывезенных из Восточной Европы в Германию в качестве бесплатной рабочей силы.
— Фсё тут прибрать, — с немецким акцентом сказала женщина. — Тут и тут… ферштейн? Это чистить, — указала она толстым пальцем на ковёр.
Девочка кивнула: понятно.
Немка велела в четыре часа отнести в комнату старой фрау Ирме её die Brotzeit[1] и направилась к дверям, но вдруг остановилась у приёмника, будто вспомнила что-то. Покрутила ручку, поймала бравурную мелодию и прибавила громкости. В уши ударил немецкий марш:
Wenn die Soldaten
Durch die Stadt marschieren,
Öffnen die Mädchen
Die Fenster und die Türen.[2]
Зольдатен, зольдатен… Бледные щёки девочки покраснели, в уголках глаз закипели слёзы. Толстая хозяйка это заметила, удовлетворённо улыбнулась и вышла, стуча каблуками.
Я приблизился к маленькой работнице, занятой чисткой ковра, присел на корточки и вгляделся в худенькое лицо. Да ведь это юная Клавдия Мельникова! Сходство есть, несомненно: те же глаза, губы, нос… Получается, что в войну её увезли в Германию!
Один марш сменился другим, про Эрику, а затем — речью Гитлера, лающей, истеричной. Девочка посмотрела на приёмник с ненавистью, погрозила маленьким кулачком.
— Чтоб ты сдох!
И случилось странное: Гитлер захлебнулся на полуслове и замолчал, из динамика теперь доносилось только шипение.
Клава поправила сползшую на ухо косынку и тихонько прыснула:
— Вот так я тебя!
Случайно бросила взгляд на бронзовые часы и ахнула: про полдник для старой хозяйки она забыла! Щётка упала на ковёр, девочка выскочила из кабинета.
Дом оказался роскошным, как я и ожидал: деревянная лестница с такими широченными перилами, что тянуло скатиться с них, как с горки; высокие окна арками, дорогая мебель… За Клавой я прошёл в просторную кухню, где витали аппетитные запахи жареного мяса, специй и кислой капусты. Повар в белоснежном колпаке оторвался от шинковки лука и молча указал на большой поднос с тарелками. Очищенное варёное яичко, два больших куска хлеба с маслом, порезанная кружочками домашняя колбаса, кофейник, молочник, сухое печенье, похожее на галеты, и кусочки сахара.