Убийство в Кантоне (ван Гулик) - страница 32
Цзяо Тай с сомнением взглянул на собутыльника. Должно быть, сильно он перебрал, раз понес такую околесицу.
— Как насчет арабских плясок, а, Мансур? — плотоядно улыбнулся Яу и повернулся к Цзяо Таю: — Случалось видеть, как танцуют арабские девушки, полковник?
— Никогда! А что, они отплясывают не хуже наших?
Мансур сел прямо.
— Во имя Аллаха! — воскликнул он. — Подобные вопросы говорят о вашем полном невежестве!
Он хлопнул в ладоши и бросил слуге приказ по-арабски.
— Глядите на занавес! — возбужденно зашептал Яу. — Если повезет, мы получим истинное наслаждение!
В проеме занавеси появилась женщина. Она была чуть выше среднего роста и совершенно обнажена, если не считать узкой ленты с бахромой, которой были обернуты ее чресла. Бахрома оставляла полностью открытым живот, на гладкой поверхности которого выделялся вставленный в пупок сверкающий изумруд.
Из-за тончайшей талии ее округлые груди казались очень большими, а пышные бедра слишком тяжелыми. У нее была красивая золотистая кожа, однако лицо, пусть и очень выразительное, совершенно не отвечало китайским понятиям о женской красоте. Глаза, обведенные углем, казались слишком широко расставленными, алые губы излишне пухлыми, а иссиня-черные волосы все были в каких-то странных завитушках. Эти совсем не китайские черты и отталкивали, и в то же время непостижимым образом завораживали Цзяо Тая.
Пока она так стояла и, чуть вздернув брови, обозревала всю компанию, ее большие влажные глаза вдруг напомнили Цзяо Таю глаза лани, которую он по ошибке убил на охоте много-много лет назад.
Она вошла, чуть позвякивая золотыми кольцами на лодыжках. Не выказывая ни малейшего смущения из-за своей наготы, она поклонилась Мансуру, чуть коснувшись груди правой рукой, а затем кивнула Яу и Цзяо Таю. После этого она встала перед Мансуром на колени, тесно прижав их друг к другу. Когда она сложила на коленях тонкие руки, Цзяо Тай с удивлением обнаружил, что ее ладони и ногти выкрашены ярко-красной краской.
Мансур заметил изумленно-восхищенный взгляд Цзяо Тая, и на губах его заиграла самодовольная улыбка.
— Это Зумурруд, Изумрудная танцовщица, — негромко проговорил он. — Сейчас она покажет вам танец нашей страны.
Он опять хлопнул в ладоши. Из-за занавеси вышли два араба в просторных балахонах и присели на корточки в самом дальнем углу. Один постукивал в деревянный барабан, другой принялся водить по струнам своего инструмента тетивой длинного изогнутого ротангового смычка.
Мансур не спускал с женщины глаз. Бросив на него взгляд, она чуть повернулась на коленях и вызывающе уставилась на Яу и Цзяо Тая. Когда Мансур увидел, что она готова заговорить с господином Яу, он отдал приказ музыкантам.