— И что… теперь?.. — надо ведь как-то разбираться с оставшимися проблемами. От меня толку ноль — выжат как лимон, и вряд ли смогу хоть шаг сделать без чьей-то помощи.
— Сидим, ждём. Вдруг что хорошее получится из всего того, что тут случилось.
— Обнадёживающе… кхе! — болело не только горло, но и лёгкие. Да что там — все внутренности ныли. Чувствовал себя, как будто бы просидел в микроволновке пару минут и чудом не сварился.
— А что ещё делать? Я эту чашу даже не поцарапаю. Девчонки твои тоже не помогут. Эх, надо было Марка попросить что-нибудь сделать, — да кто такой этот Марк? Божество, что ли? И, что куда интереснее — когда это японки перестали бояться Хохотуна?
— Сколько я лежал?.. — договорить мне не дала Хана. Спасибо, а то бы я намучался, пока выдавливал слова.
— Полчаса, не меньше.
Не так долго, как я думал. Но ситуация всё равно не очень хорошая — в любой момент из пламени Бездны вновь могут начать лезть демоны. Или, что куда хуже, очнётся Астарот. И выложиться ещё раз на все сто процентов у меня уже не получится.
Получается, даже несмотря на избежание ядерной угрозы, мы четверо всего лишь ждали своей участи. Хохотуна я не считал — ему всё равно ничто не грозит. Но и завидовать ему я не стал. Его бессмертие имеет цену, заплатить которую мне бы совсем не хотелось.
Из-за холма послышался гул, переросший в следующие секунды в стрёкот лопастей вертолётов. Покрутив головой, я увидел, как со стороны крепостной стены к нам летели четыре винтокрылые машины. Тяжёлые, обвешанные оружием. Ракеты на пилонах, спаренные пушки под носом.
Летели наши. Уголки губ сами собой расползлись в улыбке.
— Кажется, мне пора, — сказал Хохотун, глядя на приближающуюся подмогу: — Наша работа здесь окончена.
— Уже?.. А чаша?.. — сипло спросил я, понемногу привыкая уже к дикой боли в груди.
— С ней разбирайтесь сами. А у меня впереди ещё с десяток неспасённых миров.
Как же так? Мне ведь даже немного жалко расставаться с этим парнем. Посидели бы, когда всё уляжется, попили пива. Хотелось сказать ему всё это, но слова застряли в горле.
Когда Василия окутало синее пламя из появившейся под ним пентаграммы, он помахал напоследок рукой и с лёгкой, довольной улыбкой бросил:
— Если что, я всего лишь вам привиделся. Этому миру рановато знать обо всех измерениях.
После этих слов одетый в школьную форму юноша исчез. Только легко закружился пепел на том месте, где он только что стоял.
— Пока… — сумел я наконец-таки выдавить из себя прощальные слова. Но Вася их уже не услышал. Разве что чудесная магия, чуждая этому миру, сумела донести до его разума мой голос.