Провожали молодые строители неожиданных гостей, особенно Русакова и Соболева, очень тепло. Пусть те еще ни в чем не помогли, но кто не ценит простого человеческого внимания! И люди, которые мало видят его, тем дороже его ценят — дороже, чем даже Игорь представлял себе.
Возле машины Соболева остановила, тронув за рукав, девушка:
— У меня паспорт на прописке. Как же, мне завтра не дадут книжку? — тревожно спросила она.
Это была Бубнова.
— Я попрошу заведующую библиотекой, — ответил Соболев, стараясь, чтобы Бубнова не заметила его растерянности.
Но та боялась: не подумал бы Соболев, что она к нему подлизывается. Она сделала шаг назад, потом все-таки, вполоборота повернув голову, сказала нетерпеливо:
— Я «Белую березу» хочу взять.
В машине заспорили.
— Эту Бубнову выкину завтра к чертовой матери! — резко сказал Костоломов. — Расчет — и пусть идет на все четыре. Развращает тут. Тоже мне, навербовали!
Игорь в другое время согласился бы с крайней мерой, может быть, Бубнову и вправду надо выгнать. Но ведь выбросить человека проще всего.
— Не знаю! Не знаю, Прокофий Фомич… Вам как начальнику виднее. Но только… — Соболев внезапно даже охрип. Он замолчал, заставляя себя сдерживаться. Поправил ремешок часов. Спокойнее сказал: — Надо присмотреться к ней.
Костоломов быстро повернулся к Соболеву, странно нагнув голову. Соболев разглядел волосок у него над левой бровью, Костоломов словно хотел забодать им и все-таки был совсем нестрашный.
— Присмотреться! У меня строительство, товарищ Соболев. Вас интересует, на сколько мы план в этом месяце выполнили? На пятьдесят процентов, да-да! Насмотрятся девчонки за ночь на такую вот Бубнову, не поспят, а на работе кемарят. Прогулы, простои. Товарищ Соболев, половину выгнать надо. Вы не знаете, что это за народ, навербованы с бору да сосенки, из разных концов страны, разные уволенные… Цацкаться с ними!
— Не надо цацкаться, — с внешней холодностью сказал Соболев. — Надо просто… уважать человека. Какие бы они прежде ни были, а сейчас эти люди сознательнее вас, товарищ Костоломов. Они на сдельщине, а вы на твердой ставке… Простои у вас потому, что плохо организован труд. А прогулы потому, что люди лишены возможности нормально зарабатывать. Вы людей… воспитываете?
Русаков, одергивая галстук, поглядывал на Соболева. Он еще не знал, чем Соболев сможет помочь ему, но ему казалось, что в лице Соболева у него появился новый помощник. Ему нравилось, что новый секретарь отчитывает начальника строительства.
— Вы потише, — отвинчивая окно, — он с подчеркнутой внимательностью занимался этим, — посоветовал Костоломов, — мальчик вы еще так со мной разговаривать.