— Ну и что? Ну и спутал. Тут у нас Костя Лубенцов однажды на политзанятиях сказал, что «доктрина Эйзенхауэра» — жена Эйзенхауэра. Вот это ляпнул — ха-ха!
— А что же ты сейчас не на занятиях?
— Да неохота.
— А где у вас занятия?
— Вот туда пройдите.
— Работаем с молодежью! — иронически сказала Лучникова, входя в низкое темное здание, и не стала слушать, что ей говорил Рудаков.
Пошли на занятия политкружков.
В депо паровозников пропагандист, сухопарый, пожилой инженер Бабичев, вытянув под столом ноги, сурово оглядел слушателей и вызвал:
— Попов! Программу нашей партии знаешь? Расскажи о значении восьмого съезда.
Парнишка начал рассказывать. Образование у него, видимо, было небольшое. И он слабо разобрался в сложных трактовках. Паренек краснел, бледнел и, наконец, замолчал.
Пропагандист отчитал его и вызвал другого. Тот, не вставая, отозвался сумрачно:
— Не готов.
Новая нотация. Наконец третий слушатель, словно несясь на мотоцикле по булыжному тротуару и вспотев от напряжения, отвечал очень долго. Остальные, обрадовавшись, что их уже не спросят, постепенно находили себе занятия: переписывались или смотрели в окно, за которым, чуфыкая и выпуская облака пара, проползали в депо отцепленные паровозы.
Два занятия сорвались, потому что на них не пришли слушатели. Оказалось, одни работали, других послали во внеочередную поездку, а нашлись и такие, которые напоминали собой любителя Чайковского вместе с незнакомым Лене Костей Лубенцовым.
Возле цеха промывки Лена встретилась с Борисом Исмаиловичем Чирковым. Они почти столкнулись. Заведующий отделом партийных и комсомольских органов горкома партии улыбнулся приятной, спрашивающей улыбкой, приветливо поклонился Лене. Он слегка развел плечи, словно показывая красивую осанку человека высокого, плотного, отлично сложенного. Лицо у Чиркова было спокойное, крепкое, чуть скуластое, проникнутое своеобразной южной привлекательностью. Он только что вышел из высоких цеховых дверей вместе с парторгом и с начальником паровозной службы. После короткой паузы — сторонним взглядом и не заметишь — первый протянул Лене руку.
— Вы знакомы с товарищами? — спросил он ее, играя теплыми, задушевными интонациями голоса.
Лена была знакома.
— Товарищ Чирков, скажите, пожалуйста, в парткоме когда будете?
— У вас, собственно, очень важное? — не сразу вместо ответа спросил Чирков. Мягкость в его голосе исчезла. — Завтра в горкоме…
— Нет, здесь.
— Сегодня, я думаю, нет необходимости, — учтиво ответил Чирков, даже не спросив, в чем дело. Он тотчас повернулся и пошел вдоль рельсов.