Его не было. Он оказался мужчиной с тонкой душевной организацией и затаил на меня страшную злобу. До сих пор не кивает в знак приветствия.
Прошел год, и я встала на рельсы праведности. Не пила ни на день рождения дочки подруги, ни даже накануне.
Я вспоминаю прошлую весну. День короля, по формальному поводу которого я приехала в Амстердам, позволил моему внутреннему алкоголику проявить себя. Никаких публичных изливаний жидкостей – всего лишь размазывание картошки по лицу и пара непристойностей, сказанных новым знакомым-ученым. Эти недовыходки явно не украсят мой альбом воспоминаний. Чем дальше, тем мельче пьяный дебош и тем ужаснее похмелье.
Именно дисбаланс навел меня на мысль: это просто не стоит того. Я говорю себе сейчас, когда в холодильнике стоит бутылка вина полностью в моем распоряжении: «Это просто не стоит того».
Я смотрю на календарь и понимаю, что прошел месяц, тот самый роковой срок, когда эго поднимает голову и шепчет: «Мы достаточно с тобой намучились».
Что делает мозг, когда хочет соблазнить? Работает с возражениями. А самое главное возражение на пути к алкоголю, конечно же, похмелье.
Тогда я вспоминаю, что оно бывает не только злым, но и вполне веселым. Когда ты просыпаешься еще в приподнятом духе, особенно ничего не болит и остро чувствуется прекрасность мира. Ты поешь, ты улыбаешься кусту сирени и солнечному лучу. Ты всех любишь. Ты уже не пьяна, но все приятные спиртовые эффекты сохранены. Двойная удача, к-к-к-к-комбо, можно сказать, когда ты проснулась в приятной компании и вы идете гулять, в кино или каким-нибудь другим способом прожигать молодость.
Было у меня одно такое похмелье в Париже. И тут же я оговорюсь про питие в одиночестве: первый раз был не после развода, а когда я уехала жить во Францию на три месяца, чтобы пройти университетскую практику в ЮНЕСКО на пятом курсе института. Почти каждый день я шла в супермаркет и покупала белое вино и пельмени. Потом включала по телевизору французских «Сашу и Машу», и мы впятером – я, пельмени, белое, Саша и Маша – прекрасно коротали вечера. У меня была крохотная комнатка, но с видом на Эйфелеву башню. Я в ней чувствовала себя узником из лермонтовского стихотворения, как бы отвратительно нерелевантно это ни звучало. В те годы у меня не было похмелья. А если и было, то прекрасным, как в тот день, про который я хочу рассказать.
Я проснулась и пошла гулять. Со мной уже жила подруга из Москвы, она прилетела на практику попозже. А к ней прилетел ее парень. Они, естественно, были заняты делами более интересными, поэтому со мной гулять не пошли, и мы позже воссоединились в каком-то парке.