. Черчланд соглашался, что самоанализ «охватывает сферу мыслей, чувств и эмоций, а не электрохимические импульсы с нейронами»
[28].
Любое взаимодействие нуждается как минимум в двух участниках. Если одна из сторон отсутствует, то взаимодействие логически невозможно. Если не существует традиционного «я», то оно не может в традиционном смысле взаимодействовать с внешним миром. Если исходить из концепции сознания, описанной выше, «я» не может взаимодействовать с миром привычными способами, потому что привычного «я» не существует. А если не существует «я» или взаимоотношений, или если восприятие нельзя считать за взаимоотношения, то мы вынуждены повернуть вспять идеализм: вместо того чтобы объять мир разумом, мы должны просто найти место для разума в мире. Идеализм же – это мировоззрение, согласно которому ничто не материально, и весь мир – лишь совокупность нематериальных идей в нашем сознании. Нетрудно догадаться, что материалисты и идеалисты редко устраивают совместные вечеринки. В рамках данной концепции сознания идеализм – наша единственная разумная альтернатива.
Все эти рассуждения ведут отнюдь не к тому, что у нас нет никакого доступа к внешнему миру. Скорее, к осознанию, что для контакта с внешним миром нужен внутренний мир, из которого можно исходить. Целью редукции разума до трансцендентного сознания является уничтожение субъекта, и соответственно, уничтожение внутреннего мира (мира традиционного разума). Поэтому я отказываюсь обсуждать «субъективные» в традиционном смысле факты, потому что, как уже выяснилось, нет ничего (то есть традиционного разума), чему могли бы подчиняться факты. Такая точка зрения отрицает само существование субъектов, которые могли бы влиять на объекты осознания. В итоге у нас складывается новый взгляд, при котором: 1) материализм верен в том смысле, что все в мире материально; 2) дуализм верен в том смысле, что сознание является единственной нематериальной вещью. При этом сознание – не вещь, но нечто, позволяющее объектам открываться. Подобно тому, как гонка состоит из самого бега, сознание, судя по всему, состоит из откровений, сделанных самим сознанием.
Порабощать сознание – это плохо?
Но если субъекта не существует, как можно оценить существование Матрицы с точки зрения моральности? Создатели фильма изначально подразумевают, что Матрица и поддерживающие ее машины – злодеи, а команда Морфеуса – герои, отважно сражающиеся со всесильным угнетателем за свободу. Но как можно оценить моральный статус одной нации машин, поработившей другую, даже если они обе сознательны? Если ни в той ни в другой нациях нет «субъектов» в традиционном смысле этого понятия, то о какой аморальности Матрицы может идти речь? «Порабощенная» нация будет в курсе положения вещей, которых по большей части не существует. Но в нормальных условиях мы бы не посчитали это поводом для морального осуждения.