Я покачал головой:
– Остроумно, ничего не скажешь.
– Само собой, все прежние добрые отношения с кроатанами по понятным причинам тут же прекратились, и те отказались снабжать их едой. Колонисты прибыли летом, и сеять семена было уже поздно, а то немногое, что было у них с собой, успело испортиться.
– Ну и глупые же они были, эти первопоселенцы.
– Глупые или отважные. Или и то и другое сразу. Так или иначе, Уайт решил вернуться в Англию за провизией – другого выхода не было. Они договорились, что, если колонистам придется уйти вглубь материка, они оставят знак, указывающий, куда именно они ушли. Кроме того, если причиной этому станет нападение врагов, они должны будут вырезать в каком-нибудь заметном месте крест. Проблема заключалась в том, что, когда Уайт вернулся в Англию, он обнаружил, что его страна воюет с Испанией, и не мог вернуться в Роанок целых три года.
Я попытался представить себя на их месте – заброшенных, на чужой земле, в окружении ненавидящих соседей, с подходящими к концу запасами еды. Глава колонии отправляется домой, чтобы пополнить припасы, и пропадает почти на весь период Олимпийских игр.
– А потом, когда он вернулся?
– Никого не было. Все исчезли. Ни единой живой души, никаких признаков трупов. Все имущество осталось на месте. Креста тоже нигде не нашли, однако на воротах частокола было вырезано слово «Кроатан».
– Ладно, – сказал я. – Звучит довольно жутко. И что же там случилось?
Он пожал плечами:
– Об этом толком никто не знает. Уайт хотел выяснить, что произошло с людьми, которых он там оставил, но капитана и команду корабля это интересовало куда меньше, и он вынужден был вернуться в Европу. Он пытался снарядить туда еще одну экспедицию в конце тысяча пятьсот девяностых годов, но к тому времени Рэли и его спонсоры утратили к этому предприятию интерес. С тех пор это пробовали проделать многие, начиная с некоего Джона Смита, который побывал в поселении Джеймстаун двадцать лет спустя.
– И?..
– Смит поговорил с местными индейцами, и у него возникло несколько мыслей, которые обсуждаются до сих пор. Оказывается, слово «Кроатан» относится не только к племени, но и к довольно обширной и не слишком четко очерченной территории. Так что надпись могла означать место, куда все ушли, как и было оговорено с Уайтом. С другой стороны, можно было предположить, что сами кроатаны сменили гнев на милость и начали помогать несчастным колонистам. Или если допустить, что это племя все же напало на них, то вполне возможно, что колонисты вынуждены были отступить вглубь материка. Любой из этих вариантов не исключает возможности, что некоторые или все поселенцы (по некоторым предположениям, все мужчины были убиты и остались только женщины и дети) ассимилировались с одним из местных племен. На самом деле есть несколько индейских народностей – в особенности ламби, – которых вполне можно в этом подозревать, причем с достаточной долей уверенности. К данной теории стали относиться серьезно где-то с середины тысяча восьмисотых годов, а разговоры об этом шли еще со времен Джеймстауна. Рассказывают о каком-то миссионере, о том, что в начале семнадцатого века он встречал в тех краях дружественно настроенных туземцев, говоривших по-английски, а также о некоем немецком исследователе, имени которого мне найти не удалось, но он якобы утверждал, будто встречался с «могучим народом бородатых людей» – то есть с возможными потомками поселенцев.