Мёрк повернулся к Харди:
– Ты сегодня какой-то грустный. Что-то случилось?
– Мортен медленно и верно меня убивает, – прошептал Харди, тяжело дыша. – Он насильно кормит меня весь день напролет, как будто больше нечем заняться. Жирной пищей, от которой я постоянно сру. Я не понимаю, чего он хочет, он ведь сам потом убирает дерьмо. Ты не мог бы попросить его оставить меня в покое? Хотя бы на время? – Он затряс головой, когда Карл поднес к его рту очередную ложку. – И еще целый день эта его болтовня. Я схожу с ума. Пэрис Хилтон, и закон о престолонаследии, и выплата пенсий, и прочее говно. Какое мне дело до всего этого? Темы пролетают жирным, бессмысленным, нефильтруемым потоком.
– А ты сам ему не можешь сказать?
Харди закрыл глаза. Оʼкей, он, очевидно, уже пробовал. До Мортена не так легко было достучаться.
Карл кивнул:
– Конечно, Харди, я с ним поговорю. А в остальном как дела? – Он задавал этот вопрос крайне осторожно, чтобы ненароком не наступить на снаряд в самом центре минного поля.
– У меня фантомные боли.
Карл увидел, как кадык Харди совершает глотательные движения.
– Дать тебе воды? – Он вынул бутылку из держателя на краю кровати и аккуратно вставил изогнутую трубку в уголок рта Харди.
Если Харди и Мортен поссорятся, кто будет делать все это в течение дня?
– Ты говоришь, фантомные боли. А где именно?
– Мне кажется, в коленях. Точно невозможно сказать. Но болит так, словно кто-то стучит по мне стальной щеткой.
– Ты хочешь укол обезболивающего?
Харди кивнул. Мортен сделает ему инъекцию.
– А что с чувствительностью в пальце и плече? Ты все еще можешь пошевелить кистью?
Уголки рта у Харди опустились. Это был красноречивый ответ.
– Насчет фантома. Ты, случайно, не сотрудничал с полицией Карлсхамна по какому-нибудь делу?
– Что? Какое отношение это имеет к фантомным болям?
– Никакого. Просто ассоциация. Мне нужен полицейский художник, чтобы составить фантомный портрет убийцы, то есть фоторобот. У меня в Блекинге есть свидетель, который может его описать.
– И?
– Да, мне нужен художник, здесь и сейчас, а идиотские шведские полицаи так же торопятся закрыть свои местные полицейские участки, как и мы. Как я уже сказал, сегодня в семь утра я стоял перед огромным желтым зданием на улице Эрика Дальсберга в Карлсхамне и глазел на табличку: «Закрыто по субботам и воскресеньям. Открыто с 9:00 до 15:00 по будням», вот так.
В субботу закрыто!
– Ага. И что я могу с этим поделать?
– Ты можешь попросить своего товарища из Карлсхамна оказать отделу «Q» из Копенгагена услугу?
– А кто, черт возьми, сказал, что он еще работает в Карлсхамне? Прошло по меньшей мере шесть лет.