– Милые други мои, человеки добрые, свободные… да, свободные… хотя, милые люди, тучки на небе и те не свободны: их гонит ветер, журавли летят – вожак впереди: не свободны; звезды блестят на небе, да вот поднялся начальник – солнце, – и где их свет? Полагаю я, что один Бог на небе свободен, да еще мы, свободные человеки Зеленого Рая… Ха-ха-ха-ха!
Какой-то пронзительный, глумливый хохот вырвался из его рта, и тонкие губы забились, точно оторвавшись от своих мест. Вздернув кверху свои костлявые плечи, так что они поднялись до ушей, он вдруг закричал:
– Овцы своевольные, человеки жалкие и смеха достойные, твари, дыхание которых в ноздрях, как вы можете одни быть свободными, когда и ветры несвободны, и пчелы имеют царицу – матку… Да покроет язва меня, и сведет судорогой руки и ноги мои, если не великий грех это говорить: мы свободны, и если Господь на всех свободных на земле не опускает с неба огненные бичи. Слушайте же, голубчики, человеки свободные, что было, как услышал я слова с неба… Напал на меня великий трепет и не помню, как уже я поволочил ноги и открыл двери дома родителя моего… Как только вошел, великое сияние ослепило меня, так что не мог видеть стоящего в комнате… а он стоял, сияя, как звезда в небе, и от слов, которые он говорил, подымалась как бы буря, так что волосы вздымались на голове моей… Когда же виденье развеялось, увидел я старца Демьяна, лежащего на полу, как труп… Долго не мог говорить родитель мой, и когда наконец раскрылись уста его, он стал говорить как бы в наитии небесных сил. И сказал он мне, что Бог давно посещает его и открывает ему Свою волю, и воля эта такая: не должны люди обращаться с молитвой прямо к Небесному Отцу, ибо сие есть великая гордость, а должны попросить о своих нуждах Его ангелов и Его чудотворцев. Тогда я воскликнул в великом огорчении: «Как же мы можем молиться ангелам, когда мы их не видим, и чудотворцам, когда у нас их нет?» – «Молчи, безумный сын, – громко ответил мне старец. – Бог, Который является мне, открыл перед мною завесу неба, и ангелы спускались ко мне, и я видел великого чудотворца». – «Родитель милый, – воскликнул я тогда в великом ужасе, – к нам подходит некто сияющий», – я воскликнул так, потому что в дверь, которая сама раскрылась, как от ветра, входил, окруженный огненным столпом, некто шестикрылый, с глазами, как звезды, и с лицом, как белое облако… Старец упал в трепете на колени, воскликнув: «О чудотворец великий Лай-Лай-Обдулай, что еще Господь через тебя изрекает слабому пастуху безумного стада?» – «Чтобы овцы твои обращались с просьбами к ангелам и моему чудотворному изображению, которое я спустил с небес под Дерево совещания… От сего времени он – вам бог, к нему и обращайтесь с ходатайствами к Богу – Саваофу, и вот вам законы, которые ты должен объявить на заре своему народу, а вот и жезл – в знак твоей власти». И увидели мы, что из руки небожителя, шелестя и развеваясь, опустился в руку старца пергамент с писанными законами, и еще увидали жезл, упавший, как молния, к ногам моего родителя с великим шумом, и видение рассеялось. Долго я беседовал со старцем, а потом позвал Петра и Василия и отправились мы под Дерево совещания, и вот видим – бог Лай-Лай-Обдулай. Братец мой Петр смотрит на бога и говорит: «Я не верю ему», равно и Василий так же сказал: «Я не верю ему», и вот, други мои милые, что произошло: бог во гневе своем засвистал и захохотал, раскрылось чрево его, и вот выскочили два беса и больно постегали как Петра, так равно и Василия. Любезные братцы мои, покажите ваши плечи с красными полосами от ударов бесов, чтобы и самые вольнодумные в Зеленом Раю не посмели бы сказать: «Не верим мы…»