С помощью Франции была модернизирована пищевая промышленность – основа экономики страны. Возводились бойни, холодильники, консервные заводы. Свой скот сербы начали сбывать не в живом (как раньше в Австро-Венгрию), а в готовом виде. И покупатели нашлись. Сербской тушёнкой, к примеру, снабжались британские базы в Египте и на Мальте, даже Германия допустила её на свой рынок. Соответственно, убытки Сербии оказались во много раз меньше, чем полагали внутренние и внешние оппоненты. Она в значительной степени освободилась от экономической зависимости от Австро-Венгрии, куда теперь вывозила лишь 30 % своего экспорта, в отличие от 80–90 % в «предвоенные» годы.
Таможенная война была для Сербии тяжёлым испытанием, но ещё более тяжким стал Боснийский кризис, связанный с аннексией в 1908–1909 гг. Боснии и Герцеговины. Целью её было стремление Вены укрепить свою гегемонию на Балканах и в восточной Адриатике, а также переориентировать собственное югославянское движение, отдавая себе отчёт в том, что Белград становится для него всё более притягательным. Аннексия была ускорена и из-за Младотурецкой революции в Стамбуле, которая вернула в силу конституцию 1876 г.: её действие формально распространялась на территорию всей Империи, включая оккупированную провинцию.
В Сербии аннексия вызвала мощную волну протестов. Общество всколыхнулось: в стране создавались пункты записи добровольцев, готовых сей же час отправиться в Боснию на защиту «сербского дела». Правительство требовало предоставления Боснии и Герцеговине автономии. Одновременно оно обратилось к России, вставшей на сторону сербов. Однако в марте 1909 г., принимая во внимание неготовность России к войне, Германия ультимативно потребовала от неё санкционировать акцию Австро-Венгрии, дав понять, что отрицательный ответ повлечёт за собой её вооружённое вторжение в Сербию при содействии Берлина. Угроза подействовала: Петербург был вынужден отказаться от поддержки Белграда и посоветовать ему признать новый status-quo. Сербия отступила. Но отступление было временным. В отблесках последнего триумфа Габсбургов уже являлась тень древнего царя Пирра.
Наглядна позиция Николы Пашича, который во время Боснийского кризиса не входил в правительство. Вождь радикалов выступил за жёсткий отпор аннексии, говоря о возможной защите сербских национальных интересов и с оружием в руках. Так, на тайной сессии Скупщины 10 октября 1908 г. он открыто высказался за войну с Австро-Венгрией, чем проявил себя как прекрасный психолог. С одной стороны, его решительный «частный» настрой импонировал общественному мнению, оскорблённому в лучших национальных чувствах. С другой – когда чуть позже министр иностранных дел Милован Милованович, с подачи дипломатов Антанты, начал задумываться о территориальных компенсациях за аннексию (на что Вена, может быть, и пошла бы), он решительно восстал против любых сделок. «Пусть на теле сербского народа останется живая рана!» – подчеркнул Пашич, желая сохранить высокий национальный тонус сербов для будущего реванша