Королём Александр был 15 из прожитых им 45 лет (1888–1934). И несмотря на то, что активную роль в политической жизни он начал играть весьма рано, именно в этом качестве он остался в истории. Что, в общем-то, закономерно: ведь с конца 1918 г. его воля стала решающей для судьбы подданных новообразованного Королевства сербов, хорватов и словенцев.
Ранее – в Королевстве Сербии – Карагеоргиевичи, позволим себе предположить, не были первыми в ряду главных факторов его внутриполитического развития. Их опережали политические партии (в первую очередь, Народная радикальная) и тайные офицерские организации. Для сербов и югославян в целом героем времени можно без натяжки назвать лидера радикалов Николу Пашича. Кроме того, в первые полтора десятилетия XX в. участь балканских народов зависела от расклада сил в Европе намного больше, чем от них самих и их правителей. В межвоенный период ситуация была иной. Официальный Белград пользовался относительной самостоятельностью в принятии решений, предопределивших судьбу Югославии.
В 20-е и особенно в 30-е гг. Александр имел возможность в полной мере раскрыться как государственный деятель. Сначала он выступал в роли арбитра в конфликте партий различной регионально-этнической ориентации, а затем, установив режим личной власти, реализовывал собственную стратегию развития страны.
Очевидно плачевные результаты пяти лет авторитарного правления (1929–1934) и, в целом, двух межвоенных десятилетий предопределили преимущественно негативный характер оценок Александра современниками и позднейшими исследователями. И для тех, и для других король был «солдафоном» и узурпатором, не сумевшим должным образом распорядиться властью. Стать им, по мнению его критиков, Александра побудила как «личная склонность к автократии», так и условия, в которых он рос и воспитывался. По словам видного сербского историка, «детство без матери» стало причиной замкнутости и подозрительности будущего королевича. Эти дурные качества были позднее усугублены обучением в Пажеском корпусе в Петербурге, долгим пребыванием в царской России, знакомством с самодержавием и взрослением в условиях, далёких от демократического климата[112].
Кроме того, свою пагубную роль в становлении личности будущего монарха сыграла военная карьера, во время которой у него выработалась привычка раздавать приказы: «Военные проблемы требуют быстрого принятия решений, которые по своей природе всегда экстремальны. Политическая деятельность, напротив, представляет собой ряд компромиссов, приверженность средней линии… Это должно было быть аксиомой для венценосца…»