– Смотрите, кто явился!
Емельянов молча отодвинул стул и сел.
– Что, совесть взыграла? Решил узнать о переговорах? – презрительно спросил Королевич. – Да они бы провалились, если б не я. Ну ты учудил! А еще «сотрудник месяца»… Шизик, да? В роду психические были?
– У меня предложение, – хрипло сказал Емельянов.
– В смысле?
Емельянов подался вперед и, понизив голос, объяснил:
– Предлагаю сделку. Клад Степана Разина – за Машу.
– Чего-о?
– Двадцать лет назад, – начал Емельянов, давя в себе желание передумать, – я нашел на одном острове клад…
Дальше пришлось умолкнуть: пришла официантка. Емельянов заказал салат и повторил, когда девушка упорхнула:
– Я нашел клад. Монеты, рубины… Огромные деньги, что тогда, что сейчас. Но брать не стал. Я… я хотел сам богатства добиться.
– Во дура-а-ак, – протянул Королевич и жадно спросил: – А дальше?
– Закопал там, где нашел. А потом мы отсюда уехали.
Емельянов замолчал и через силу продолжил:
– Только я знаю, где это место. И я покажу тебе. Я отдам тебе клад – если ты оставишь Машу. Навсегда.
Королевич моргнул. Затем, прищурясь, смерил Емельянова взглядом.
– Оставить Машу. Навсегда, – с расстановкой повторил он и, взяв ручку, крутанул ее в пальцах. – А ты не врешь? Да вроде не врешь. Ты же у нас хороший, правильный мальчик…
Ручка крутанулась еще раз. И еще. Емельянов томительно ждал решения, весь превратившись в слух.
Но вот Королевич все обдумал, прикинул… и наконец кивнул.
– Старинный клад за нашу Машу. А давай! Я согласен!
Пружина, засевшая внутри у Емельянова, чуть расслабилась.
«Клюнул».
– Только учти, Емеля, – улыбаясь, негромко добавил Королевич, – Если все же наврал – убью.
– Не наврал. Дай слово, что оставишь ее. Поклянись.
«Знаю, что так твоя клятва – ничто. Но нарушить ее не позволит Щука».
– О’кей, клянусь, – легко поклялся Королевич. – Бери свою Машку с потрохами. А я кого получше найду. Ведь правду говорят, – добавил он, когда вернулась официантка, – что в Самаре самые красивые девушки…
Девчонка порозовела. Королевич же, подмигнув ей, оплатил счет и встал.
– Приходи через час, обсудим детали. А пока…
Королевич осклабился.
– Не грусти, Емеля. Получишь свою Марью-царевну. Как в сказке, – сказал он и загоготал.
Емельянов вдруг похолодел.
Королевич так и смеялся, пока шел к выходу. Проводив его взглядом, Емельянов невидяще уставился на салат. Внутренности скрутило в морской узел, в ушах зазвенело, когда нехорошее предчувствие захлестнуло, окунув в водоворот мыслей.
«Я не Емеля».
Кулаки сжались.
«Я – Иван-дурак».
Кинув на стол купюру, Емельянов встал и отправился к себе. Лицо его было бледным, но решительным.