С другой стороны, он не жаждет видеть смиренного человека в качестве сексуального партнера. Он может нравиться ему как друг, поскольку в нем больше, чем в других, встречает сочувствие, понимание или преданность. Но если у них завязываются более близкие отношения, он может почувствовать даже что-то отталкивающее. Он видит в нем, как в зеркале, собственную слабость и презирает его за это или, в меньшей мере, раздражается. А еще он не желает, чтобы такой партнер «повис» на нем, поскольку его ужасает самая мысль о том, что он должен быть сильнее, чем другой. Эти негативные эмоциональные реакции не позволяют ему оценить достоинства такого партнера.
Из всех откровенных гордецов высокомерно-мстительный тип, как правило, больше всех других очаровывает зависимого человека, хотя, учитывая его реальные интересы, ему по-хорошему следовало бы сторониться таких людей. Причина их «очаровательности» отчасти состоит в их откровенной гордыне. Но гораздо важнее то, что они вышибают его собственную гордость у него из-под ног. Жестокое оскорбление со стороны высокомерного человека может положить начало отношениям. Сомерсет Моэм в «Бремени страстей человеческих» именно так описывает встречу Филиппа и Милред. «Амок» Стефана Цвейга имеет такой же сюжет. В обоих произведениях первая реакция зависимого героя – гневное желание отплатить обидчице, но почти тут же он так очаровывается ею, что «влюбляется» в нее безнадежно и страстно, и с тех пор у него один интерес в жизни – завоевать ее любовь. Так он разрушает или почти разрушает себя. Оскорбительное поведение часто развивает зависимое отношение к оскорбившему. Конечно, все бывает не так драматично, как в «Бремени страстей человеческих» или в «Амоке».
Оскорбление может быть более тонким и неявным. Но я задумывалась, можно ли вообще его избежать в таких отношениях? Оно может выражаться в отсутствии интереса к партнеру или высокомерной сдержанности, подчеркнутом внимании к другим, могут иметь место подшучивания или ядовитые замечания, равнодушие к любым качествам партнера, которые обычно производят впечатление на других, таким как имя, профессия, знания, красота. Все это воспринимается как знаки отвержения, а отвержение, как я упоминала, и есть оскорбление для любого, чья гордость в основном держится на том, чтобы заставить всех себя любить. Частота таких случаев объясняет нам притягательность холодных, отстраненных людей для зависимого человека. Своей отчужденностью и недоступностью они уже провоцируют оскорбительное отвержение.
Казалось бы, такие случаи только подкрепляют утверждение, что смиренный человек просто ищет себе страданий и жадно хватается за их перспективу, которую предоставляет ему оскорбление. В действительности, ничто сильнее не перекрывает путь к настоящему пониманию болезненной зависимости, чем это утверждение. Оно еще больше вводит в заблуждение, так как в нем есть доля истины. Мы знаем, что страдание имеет многостороннюю ценность для невротика, и знаем, что его привлекает оскорбительное поведение. Но есть ошибка в проведении слишком уж красивой причинно-следственной связи между этими двумя фактами: притягательность обусловлена заманчивой перспективой пострадать. Причина кроется в двух других факторах, и оба мы рассматривали по-отдельности: его притягивают высокомерие и агрессивность в других людях и он испытывает потребность отдаться на чью-то волю. Теперь мы видим, что эти два фактора теснее связаны между собой, чем нам казалось ранее. Он жаждет отдаться телом и душой, но может это сделать, если только попрана или сломлена его гордость. В этом и разгадка очарования первого оскорбления: оно действует как ключ, словно открывая возможность избавиться от себя, отдать себя другому. Мой пациент говорил об этом: «Тот, кто вышибает из-под меня мою гордость, избавляет меня от гордости и высокомерия». Или: «Если меня можно обидеть, значит, я просто обычный человек» и, как можно добавить, «только тогда могу я любить». Как здесь не вспомнить Кармен из оперы Бизе, которая воспламенялась страстью в ответ на нелюбовь.