Все эти механизмы предотвращают волну ненависти к себе, которая в противном случае последовала бы за осознанием «неудачи», следовательно, в них заключается высокая субъективная ценность. Но по их вине уменьшается способность отличать ложь от истины; тем самым они фактически усиливают отчуждение от себя[30] и увеличивают самовластие гордыни.
Таким образом, требования к себе занимают главные позиции в структуре невроза. На них основываются попытки личности воплотить свой идеальный образ в действительность. Требования к себе ускоряют рост самоотчуждения, во-первых, подталкивая человека к фальсификации непосредственных чувств и убеждений, во-вторых, порождая всепроникающую бессознательную нечестность. Они жестко определены ненавистью к себе, и наконец, осознание своей неспособности их исполнить развязывает руки ненависти к себе. Все формы ненависти к себе являются своего рода мерой наказания за невыполнение надо, то есть способом внушить человеку идею, что он не будет испытывать ненависти к себе, если сможет быть настоящим сверхчеловеком.
Самообвинения – другое выражение ненависти к себе. Большинство самообвинений с беспощадной логичностью следует из нашей центральной предпосылки. Если мы не смогли стать воплощением абсолютного бесстрашия, щедрости, самообладания, силы воли и т. п., наша гордость произносит приговор: «виновен».
Некоторые самообвинения направлены против существующих внутренних затруднений, поэтому прикрываются обманчивой рациональностью. В любом случае сам человек считает их полностью заслуженными. В конце концов, разве не достойна восхищения такая строгость, соответствующая высоким нормам? На самом деле он изымает затруднения из контекста и набрасывается на них со всей силой осуждения. И сам выносит себе приговор, не принимая во внимание, насколько может держать ответ за свои проблемы. И не имеет никакого значения, каким образом мог он чувствовать, думать, действовать иначе и мог ли он хотя бы их осознавать. Невротическая проблема, которую нужно исследовать и проработать, превращается тем самым в отвратительную грязь, пятна которой въедаются в человека навсегда. Он не умеет, например, отстаивать свои интересы или свое мнение. Он признает, что чаще уступал и упрашивал, когда надо было четко выразить свое несогласие или отвергнуть эксплуатацию. То, что он это честно заметил, на самом деле не только делает ему честь, но вполне может послужить первой ступенькой к постепенному осознанию сил, которые заставляют его упрашивать, когда лучше настаивать. Вместо этого, под давлением разрушительных самоупреков, он начинает ругать себя за то, что у него «кишка тонка» и он жалкий трус, или же ему мнится всеобщее презрение за его малодушие. Следовательно, весь эффект от самонаблюдения сводится к тому, что он чувствует себя «виноватым» или неполноценным, и в результате заниженная самооценка занижается больше, и в следующий раз попытка постоять за себя будет даваться ему сложнее.