Такие реакции показывают, как трудно освободить невротика от ненависти к себе, и они заслуживают нашего пристального внимания. Его ошибка в оценке ситуации очевидна. Он может и сам понимать, что излишне сосредоточивается на одних сторонах, упуская из вида другие. Тем не менее его приговор себе обжалованию не подлежит. Причина в том, что его логика имеет другие отправные точки, в отличие от логики здорового человека. Раз его совет не был абсолютно полезным, значит, все его действия нравственно предосудительны, и он начинает терзать себя и отказывается позволить отвергнуть свои самообвинения. Эти наблюдения опровергают предположение, которое иногда выдвигают психиатры, что самообвинения не что иное, как хитрость, применяемая, чтобы избежать обвинений и наказания и даже получить утешение. Конечно, бывает и так. Дети и взрослые, имея дело с жесткой властью, могут использовать это как стратегию. Но даже если так, нам не следует спешить с осуждением, а исследовать, зачем утешения нужны в таком количестве. Обобщая такие случаи и расценивая самообвинения только как стратегическое средство, мы бы совершенно ошибочно оценили их деструктивную силу.
Хуже того, самообвинения могут сосредоточиться на внешних неблагоприятных условиях, неподконтрольных данному индивиду. Мы это наблюдаем у психотиков, которым пришло в голову обвинять себя, например, в убийстве, о котором они прочли, или в наводнении на Среднем Западе за шестьсот миль от них. Абсурдные самообвинения часто являются характерным симптомом депрессивного состояния. Но самообвинения при неврозе, даже не такие гротескные, могут выходить за грани реального. К примеру, я знаю одну очень заботливую маму, чей ребенок упал с соседской веранды, когда играл там с другими детьми. Ребенок ударился головой, но, к счастью, без последствий. Мать жестоко винила себя за безалаберность многие годы. Вина полностью лежит на ней. Будь она рядом, ребенок не полез бы на перила и не упал бы. Эта мать готова была подписаться под тем, что гиперопека над детьми нежелательна. Она, конечно, понимала, что даже гиперопекающая мать не может быть рядом все время. Но приговор обжалованию не подлежал.
Сходным образом, молодой актер осуждал себя за неудачи в карьере. Он полностью отдавал себе отчет, что он не может влиять на препятствия. Обсуждая ситуацию с друзьями, он указывал на эти неприятные обстоятельства, но словно для защиты или чтобы смягчить свое чувство вины и доказать свою невиновность. На вопрос друзей, что бы он хотел поменять, он не мог сказать ничего конкретного. Никакие скрупулезные выяснения, уговоры, подбадривания не помогали остановить череду самоупреков.