— Ах, что вы, что вы, он давно раскусил её. Ещё когда она выделывала выкрутасы в Японии.
— Она была в Японии? Ах, как интересно! Но что она там делала?
— Говорят, училась побеждать мужчин.
Общий смех.
— Чему в этой области её могут научить японцы? Скорее, она их научит такому, о чём они и не подозревали.
— Нет, речь идёт о физических упражнениях. Она освоила странный вид единоборства, при котором в ход идут, представьте себе, ноги.
— Ноги? Фи! Как можно драться ногами?
— Оказывается, можно. Она оказалась способной ученицей, её там даже наградили каким-то цветным поясом.
— Так вот почему на ней такое короткое платье, даже колени выглядывают. Чтобы удобней было размахивать ногами. Неужели мы удостоимся здесь подобного зрелища?
И снова — общий смех.
Обмен ядовитыми мнениями происходил на приёме, который давало советское посольство в дружественной Германии. Повод был весьма значимым: по случаю заключения советско-персидского договора о ненападении, гарантии и нейтралитете. Официальная часть уже завершилась, развивалась более приятная часть приёма, официанты бесшумно разносили подносы с напитками, гости лакомились лёгкими закусками, беседовали, танцевали.
Объект нелицеприятных выпадов — удивительно красивая молодая женщина лет 23 на вид — находилась в тесном окружении мужчин во фраках. И платье на графине Мари фон Вартбург действительно было…
Ах, что это было за платье! Несравненная мадам Шанель этим маленьким чёрным платьем — little black dress — только ещё начинала революцию в женской моде, далеко не все дамы отваживались надеть его. Мари стала одной из первых в Германии. Строгий чёрный цвет выгодно придавал яркости и бездонности голубым глазам, от которых невозможно было оторваться. Гладкая ткань, усыпанная маленькими сверкавшими бриллиантами, соблазнительно облегала стройную фигуру Мари, не доходя до колен на два (на два! неслыханно!) пальца. На точёной шее вились три яруса бриллиантового ожерелья. Великолепие графини фон Вартбург венчала бриллиантовая же диадема, укреплённая на сложном узле светлых с пепельным оттенком волос.
У неё был тот редкий цвет лица, который оставляет впечатление утренней свежести, притягивая и надолго задерживая на себе посторонние взоры. Мари во всякое время дня и года выглядела так, будто только что умылась цветочным нектаром. Маленькая родинка на левой щеке служила убойным завершающим штрихом в портрете прелестной графини фон Вартбург.
Конечно же, редкая женщина могла бы сохранить хладнокровие при виде этой, дарованной Богом и природой красоты. Злословие являлось всего-навсего защитной реакцией, чтобы не расплакаться от досады на эту счастливицу, столь щедро одарённую; на себя, незаслуженно обойдённую; и на весь мир, так несправедливо, так жестоко устроенный.