.
«Отношения» – в своем дневнике тех лет Гинзбург называет их «то чего не было» в противоположность «тому что было» («Дневник I», 204–205, 17 августа 1922 года) – состояли, видимо, в том, что Гинзбург старалась во всем услужить «Р.»: покупала ей грим для спектаклей, обеспечивала продовольствием ее и ее родных (и так о них заботилась, что практически поселилась в их квартире)[619]. В своем раннем дневнике Гинзбург никогда не указывает полное имя своей возлюбленной (собственно, она вообще редко приводит чьи-либо полные имена), вместо этого используя различные инициалы («Е.», «К.», «Р.», «xxx») или просто местоимение «Она»[620]. (Ниже, чтобы напомнить о факте репрезентации и приеме утаивания, я использую инициал «Р.», когда говорю о Рине Зеленой в том виде, в каком она представлена в дневниках Гинзбург.) Р. иногда обходится с Гинзбург «с нежностью» и позволяет всячески о себе заботиться, вместе с тем игнорируя очевидные эмоциональные основы этой заботы. Гинзбург пишет:
Много нужно было ума, чутья и какой-то свободы или широты и много эгоизма для того чтобы сделать то что она сделала – брать от меня все никогда ничего не прося, быть требовательной, ничего не требуя. ‹…› И при этом свести до минимума мое ощущение странного и недоуменного в моем положении. А ведь достаточно было одного отказа, одного вопроса, одного непонимающего или удивленного взгляда, чтобы сделать отношения невозможным, мою жизнь несносной («Дневник I», 219–220, 23 августа 1920 года).
Р. только рада, когда целый сонм мужчин оказывает ей услуги и дарит подарки. Но в восприятии Гинзбург как автора дневника Р. должна была обладать какой-то особой смесью эгоизма с отзывчивостью, чтобы принимать щедрые подарки от молодой женщины. Флирт Р. с другими заставляет Гинзбург терзаться ревностью, особенно когда Р. флиртует с «В.» (ее братом Виктором), который некоторое время живет вместе с Р. в Москве (в той же квартире, где и его жена) и даже выражает желание на ней жениться[621].
Ключевой фактор, по которому эти ранние дневники отличаются от текстов зрелого периода (кроме сосредоточенности на этой «первой любви» Гинзбург), – употребление первого лица единственного числа (женского рода) и доминирующий интерес к самоанализу. Молодой автор дневника употребляет именные местоимения первого лица и соответствующие притяжательные местоимения, не стараясь заменить их условными наименованиями. Эти формы прямого «я» гармонируют с уверенностью автора в том, что она лелеет в себе «большую и сложную душу» (развернутая цитата: «сознание присутствия во мне большой и сложной души» – «Дневник I», 146–147, 15 февраля 1922 года). Она пишет: «Существование мое не может быть мертвым куском жизни, оно должно быть мастерской души» («Дневник II», 40, 16 октября 1922 года). Одно из основных упражнений, которому предается Гинзбург, – фиксирование и анализ своих эмоциональных состояний, самое частое из которых – тоска. Она ценит эту тоску как примету подлинности и грандиозности своих страданий, а потому сожалеет, что тоска не непрерывна: «Мне досадно что мне не трудно притупить свою тоску людским обществом; это как-бы обесценивает ее в моих глазах; обесценивает драму, в которой я сейчас играю роль» («Дневник II», 32, 16 октября 1922 года).