В то время как для мужчины в женщине все: тело, движения, голос, улыбка, походка является предметом эстетического любования, мужчина, по крайней мере современный вне-эстетичен. Это явление, по-моему, явственно отразимое в общечеловеческой литературе и общечеловеческой морали. Мужской фетишизм является эстетически оправданным, женский фетишизм невольно квалифицируется как извращения («Дневник II», 23).
Ниже двадцатилетняя Гинзбург заявляет, что, когда женщины фетишизируют мужскую красоту, их считают «узурпаторами»: «Для обычного сознания эстетический фетишизм женщины представляется чем-то неженственным, какой-то узурпацией непредназначенного ей удовольствия». Обладать глазом эстета или «я» эстета – значит, уже отойти от традиционной женской позиции, страдать «перверзией», даже если описываешь мужское тело. Эстетическая точка зрения и литературная традиция, замечает она, подают и репрезентируют женские тела как объекты желания. Отсюда лишь один маленький шаг до гипотезы Лауры Малви, что женщины-читательницы полностью свыкаются с транссексуальной (термин Малви) самоидентификацией[652].
В дневниках и ранней прозе Гинзбург стремится описывать собственные чувства, но не находит в литературе ни одной модели для описания этих чувств с точки зрения женщины: «Литература ‹…› вскрывает глубину, интенсивность, идеалистичность, драматичность мужских эротических переживаний и совершенную скудость и плоскость женских». Хотя мужская эстетическая позиция имеет эротическое происхождение, впоследствии она становится основной точкой зрения, с которой человек описывает мир. Однако уже в 1922 году Гинзбург осознает в этих текстах, что к ее эстетической наклонности – наклонности писать как бы с точки зрения мужчины – можно легко адаптировать литературную традицию и язык. В то время как Мишель Фуко и другие научили нас ценить ограничительную власть культурных паттернов, заложенных в языке и литературе, Лидия Гинзбург чувствует раскрепощающий потенциал способности предаваться художественному вымыслу и примерять на себя трансгендерные, транссексуальные авторские маски. Используя книгу «Пол и характер» как сырьевой материал, она вырабатывает новый взгляд на гендер и сексуальную идентичность и находит оправдание культивированию своих эстетических порывов. Хотя она критикует аргументацию Вейнингера, творческие интересы побуждают ее заимствовать и адаптировать его теории, чтобы описать однополое влечение у женщин.
В записи от 16 октября (спустя две недели после отзыва о Вейнингере) она описывает свои прежние отношения с «xxx» (Р.); в тот момент Гинзбург пыталась изолировать себя от Р., чтобы положить конец всей этой истории: