Решение Гинзбург изобразить лесбийские отношения по гетеросексуальной модели сужало «охват изображаемого», как назвала бы это она сама[738]. Например, есть что-то недоговоренное в объяснениях того, что препятствует отношениям Оттера и Ляли, – объяснениях одной из причин того, что Оттер и Ляля отдаляются друг от друга. Решение Гинзбург изобразить собственный опыт глазами автобиографического героя мужского пола влечет за собой и другое последствие – ее критические выпады в адрес женщин становятся жестче. Если бы она изобразила Оттера в образе женщины, то могла бы создать положительного персонажа женского пола – персонажа в большей мере положительного, чем этот же персонаж в образе мужчины, поскольку эта фигура могла бы стать образцом для движения к самореализации и преодоления традиционных гендерных стереотипов. Тогда Гинзбург могла бы показать препятствия для самореализации Оттера не как помехи, которые он сам себе создает. Но давайте вспомним, что альтер эго Гинзбург был «равнодушен» к «гуманным романам о беспощадности общества»[739]. Таким образом, Оттер – а он соответствует всем стереотипным представлениям о мужчинах, когда командует Лялей и читает ей нотации, – становится лишь еще одним глашатаем «беспощадности» общества.
Попытки Гинзбург претворить личный опыт в далекоидущие обобщения достигают пика в «Стадиях любви». Этот текст, который, как задумывалось, должен был в той или иной форме стать частью «Дома и мира», – попытка универсальной теории об опыте любви: в нем описывается, как романтические привязанности формируются, как они неизбежно терпят крах, как им порой удается сформироваться заново[740]. Она выделяет четыре основные стадии любви: (1) «завязка»; (2) «оформление» (Гинзбург предлагает этот термин, считая, что он лучше, чем термин Стендаля «кристаллизация»); (3) «катастрофа» (кризис, вызванный какими-то препятствиями к осуществлению желания, несовпадением желаний или угасанием желания); и (4) «развязка (распадение или перезакрепление)»[741]. Особое внимание Гинзбург уделяет второй стадии, когда наиболее заметна склонность интеллектуала формулировать «концепцию» (эротическую концепцию, которой предопределяется желание). Оказывается, что в действительности все беды автобиографического героя Гинзбург – от его пылкого стремления выстраивать символические структуры и испытывать желание в соответствии с конкретной эротической концепцией. И потому в четвертом случае, когда возлюбленная А. осознает, что для А. физические потребности – нечто второстепенное по сравнению с его концепцией «счастливой любви», эта концепция разрушается. Затем желание А. угасает, и начинается третья стадия, стадия «катастрофы» (которая станет первой из нескольких катастроф).