.
В этом контексте можно понимать размышления Гинзбург об искусстве – его ценности, смысле и вкладе в этическое понимание жизни. Она пишет:
Вывести из тупика [субъективизма] может только руководящий принцип поведения. Представление о жизни человека, как о разрешении задачи, осуществлении назначения. Жизнь как становление, так что все пережитое имеет смысл опыта или этапа [процесса]. При становлении [то есть в процессе становления] последующее не снимает предыдущего; оно наращивается на предыдущее[270].
Человек раскаивающийся: почувствовать реальность другого в собственных переживаниях
Теории Гинзбург, касающиеся этики, имманентного человека и описания человека извне, можно с поразительной конкретностью исследовать на примере двух повествований Гинзбург, которые входят в число самых сильных ее вещей; в них анализируются моральные слабости персонажа, у которого умирает кто-то из родных. «Заблуждение воли», где описывается смерть отца, – это квазификционализированное описание смерти дяди Гинзбург; между тем «Рассказ о жалости и о жестокости», где описывается смерть тети героя, – сходным образом квазификционализированное описание смерти матери Гинзбург[271]. В центре обеих вещей – вина и раскаяние. Герой Гинзбург анализирует, как из‐за своего эгоизма и изолированности оказался слеп – не разглядел, какова на самом деле была жизнь его родных. Он глубоко раскаивается в своем жестоком и эгоистичном поведении в недели и месяцы, приведшие к смерти, которая сделала его ошибки навеки непоправимыми. Более того, он чувствует свою ответственность за сам факт смерти близкого человека[272]. Гинзбург отказывается снять вину с автобиографического героя – переложить вину на среду или неподвластные нам обстоятельства (Ленинградскую блокаду, бедность, недостатки системы здравоохранения, бессердечную государственную бюрократию), подчеркнуто дистанцируясь от того, что считала недостатком многих романов XIX века.
В «Смерти Ивана Ильича» Толстой нарисовал портрет человека, который под воздействием приближающейся смерти взглянул другими глазами на прожитую жизнь и на смысл жизни вообще. Гинзбург, напротив, поглощена тем, как человек постиндивидуалистический, имманентный (в лице ее альтер эго) переживает смерть близкого, которую, как представляется, можно было предотвратить[273]. «Заблуждение воли» содержит детальнейшую реконструкцию физиологического процесса смерти старика, показанную глазами стороннего наблюдателя. Эн (герой повествования, первоначально носивший имя Оттер) проклинает себя за пассивность и неверные меры, предпринимавшиеся в ответ на ситуацию, но исследует смерть так досконально, что связанные с ней отдельные моменты и образы не дают ему покоя месяцами или годами