— Девушка кричала в многолюдном лагере, и никто не явился, никто не стал разбираться? — недоумевает адвокат.
— В лагере все время слышались крики, все время убивали. Это была наша жизнь, — напоминает Кон, думая с горечью: «Разве этот поймет!»
— У вас есть еще вопросы, господин адвокат? — спрашивает прокурор Дмитриевский.
— Есть, — Петрушович по-прежнему невозмутим. — Если в рабочее время запрещалось заходить в вашраум, как свидетель сумел незаметно пройти по лагерю, незаметно зайти в вашраум и незаметно выйти?
— Объясню, — Кон уже окончательно взял себя в руки. — В этот день я был дежурным по бараку и имел право передвигаться по лагерю. Дежурному разрешалось носить в барак воду.
— Если разрешалось, почему вы испугались Сушко? — удивляется адвокат Петрушович.
— Вахманы не разбирались. Случалось, убивали и дежурных. Меня могли убить запросто: у меня с собой не было ведра, а Сушко был выпивши.
— Почему у вас не было ведра, если шли в вашраум?
— Я уже объяснял: зашел в вашраум напиться.
— И еще один вопрос. Мог ли Сушко днем, при исполнении служебных обязанностей, быть нетрезвым?
— Господин адвокат, в дни расстрелов вахманам выдавали на завтрак водку, бутылку на троих, — разъясняет Кон, словно прописную истину непонятливому школьнику. — В этот день производился массовый расстрел узников.
— А вам приходилось заглядывать в столовую к вахманам? — не скрывает иронии адвокат Петрушович.
— Не приходилось. О водке знал от узниц, работавших в вахманской столовой.
— Еще кто-нибудь может подтвердить ваши поразительные показания?
— Советую побеседовать с теми, кто расстреливал девушку. Может, они тоже живут в Филадельфии.
— Может, имеются другие вопросы, связанные с обстоятельствами изнасилования и убийства девушки? — спрашивает американцев прокурор Дмитриевский.
Прокурору Натсону явно не по себе. Ведь убитая девушка могла быть его родственницей, одной из тех, о которых так много рассказывали родители. Представляет себе сестру Клару убитой, себя с родителями — в карантине, ожидающими смерти. Пьяные вахманы ведут Клару в вашраум…
— Скажите, свидетель! — обращается Натсон к Кону. — В день убийства обесчещенной девушки или позже вам не приходилось встречаться в лагере с ее родственниками?
— В это утро вахманы пригнали в карантин много евреев из гетто. Я видел, как какая-то женщина ходила вдоль изгороди, рыдала и звала дочку Розу. Через сутки всех узников карантина расстреляли на Песках.
На следующий день прокурор Дмитриевский, угощая американских коллег собственноручно сваренным кофе, предлагает: