— Вы сообщили, что Сушко являлся самым старательным вахманом и за это его произвели в обер-вахманы, назначили командиром вашего отделения. Как это согласуется с тем, что Сушко не пожелал служить нацистам и бежал из Яновского лагеря? Хотел бы также узнать, за что вы получили чин обер-вахмана, почему не бежали, как Сушко, а служили нацистам до последнего дня войны? — спрашивает адвокат. О побеге Сушко говорит так, будто речь идет не об охраннике, а об узнике лагеря.
— Так когда он бежал! Красная Армия уже била немцев в хвост и в гриву, каждый понимал, чем кончится война, что ждет за немецкую службу, — напоминает Мисюра. — Мне некуда было бежать, а Сушко женился на богатой польке. Может, тесть его надоумил, что за вашей спиной смогут жить припеваючи, может, сам догадался.
Об «американской спине» Мисюра рассуждает так, будто по-прежнему состоит на руководящей должности и дает отпор проискам представителя буржуазной юстиции.
— Как это некуда было бежать? А партизаны! — включается в игру адвокат Петрушович. — И вы не ответили на вопрос о том, за что сами получили чин обер-вахмана?
— Я же не спрашиваю своего земляка-адвоката, как он очутился в Америке, а он интересуется, почему я не пошел в партизаны, — едко замечает Мисюра.
— Обвиняемый Мисюра, вам не положено задавать вопросы адвокату. Должны отвечать на его вопросы, — напоминает прокурор Дмитриевский.
— Отвечу на вопрос мистера адвоката, — с нескрываемой издевкой обещает Мисюра. — Нам, обер-вахманам Яновского лагеря, нельзя было бежать к партизанам: нас повесили бы на первом суку. Почему? Опознали бы сбежавшие к ним лагерники или выдали бы наши сытые рожи. А чин обер-вахмана мне присвоили после побега Сушко. Надо же было кого-то назначить командовать отделением.
— Почему именно вас? — не унимается Петрушович — Мисюру этот вопрос возмущает. Такое впечатление, что он задан ему таким же немецким служакой, только более счастливым. Черт с ним, пусть пользуется выпавшим счастьем и помнит своих немецких начальников!
— Об этом надо спросить тех, кто нами командовал, — выделяет Мисюра слово «нами», выразительно глядя в глаза адвокату.
— Переходим к следующему вопросу, — как ни в чем не бывало говорит Петрушович. — Откуда вам известно, что Сушко изнасиловал девушку Розу, если не были очевидцем этого преступления?
— Еще раз повторяю, что, уводя Розу в вашраум, Сушко нам сказал, что будет «тренироваться» перед женитьбой. Девушка отчаянно кричала в вашрауме и вышла совершенно истерзанная, окровавленная, в изодранной одежде. Если бы Сушко пил с Розой чай, у нее был бы совсем другой вид.