Спокойно поздоровавшись, она окинула неторопливым взглядом комнату, потрогала наволочку на топчане у Ксении.
— А нельзя топить печку? — поинтересовалась она. — Газом отапливаться очень вредно.
— А жить на пятьсот рублей в месяц не вредно? — насмешливо отозвалась Марфа.
Не впав в участливый тон, Маргарита спокойно расспросила, какая у Марфы пенсия и сколько она берет с Ксении. Пить чай не стала. Сказала, что ждет Ксению в гости в следующее воскресенье.
Жила Маргарита в большой комнате, перегороженной надвое шкафами: посуденным, бельевым и книжным. С соседями по коммунальной квартире была приветлива и немногословна. С Ксенией ласкова, и тоже казалась немногословной, хотя говорила не так уж мало. Просто несуетливо говорила и, в отличие от других, расспрашивала мало.
Глядя на Маргариту поверх стола (они и ели, и чай пили), Ксения подумала, не ошиблась ли она, сочтя в первый раз Маргариту грустной: спокойная женщина, одетая во что-то элегантное, светлое. Но стоило отвести от нее взгляд — и оставался след печали. А может, это было ощущение истончившейся красоты, за которой не старость, а словно бы уже смерть.
Вероятно, в Ксении говорила детская романтичность, а может, все дело было в том, как действовало на Ксению это лицо, но, сама не любившая настойчивых расспросов, с Маргаритой она не могла удержаться от самых неожиданных и вероятно глуповатых вопросов. Маргарита, однако, так же легко и просто отвечала на вопросы, как легко и просто молчала, если ее не спрашивали. Это было, пожалуй, внове. Ксения привыкла, что люди рассказывают, когда их никто не расспрашивает, и молчат с загадочным видом и обходят шуткой вопросы, когда их спрашивают напрямик.
Чуть ли не в первый же вечер задала Ксения вопрос, ни много ни мало, — о смысле жизни.
— То есть, какие радости в жизни мне кажутся подлинными? — странно уточнила вопрос Маргарита. Кажется, Ксения имела в виду нечто другое, но как-то не могла собраться с мыслями, и кивнула.
— Подлинными, — повторила Маргарита. — Самые обыденные, самые простые… Любовь к детям, к родным… И к неродным тоже… Забота о том, чтобы они были сыты и обуты… Любимый муж… Здоровье… Видеть, дышать, слышать. Вот это, я думаю. Хотя в молодости думала по-другому.
Маргарита была биологом. Как раз гремели разговоры о некоем Бошьяне, у которого будто бы в его опытах с вирусами имело место возникновение жизни из неживого вещества.
— Как вы думаете, — спросила Ксения Маргариту, — Лепешинская права? Этот рубеж в самом деле взят?
— Не думаю… Я, правда, довольно далека от этого… Но мне не верится.