— Похоже, разные, мой князь. И они вот-вот подерутся.
Князь заинтересованно развернулся от окна, к которому успел подойти:
— Да? Так, может быть, им помочь?
Дейвин на некоторое время опять впал в задумчивость. Князь успел снова повернуться к окну, начать прикидывать скорость движения по небу одной особенно крупной звезды и даже прийти к каким-то выводам, когда да Айгит наконец ответил ему.
— Я бы не стал вмешиваться. Пусть сперва покажут себя нам во всей красе.
Димитри, не поворачивая головы от окна, кивнул:
— Хорошо, Дейвин. Пусть подерутся сами.
Утром наместник вызвал мальчишку с набережной, Стаса, к себе в кабинет и объявил ему: «Ты едешь в Москву. Формально — учиться экстерном, курс уже оплачен, реально — на месте разбираться в схемах торговли живым товаром, не отправленным в метрополию через портал». Посмотрев на растерянного вассала, князь снизошел до объяснений: он счел, что выгоднее оплатить подростку экстернат, чем ждать два с лишним года, пока он доучится. Стас развел руками: тогда, мол, ему нужен еще и паспорт. Димитри наклонил голову — не понял, объясняй. После четверти часа маханий руками, сопровождаемых разнообразными «как бы», «типа» и «вроде как», терпение Димитри кончилось. Он позвонил муниципалам, задал нужные вопросы и услышал, что те слова, которых у Стаса не нашлось, звучат как «фактическая эмансипация подростка по факту наличия самостоятельного легального постоянного источника дохода». И что да, паспорт нужен, и все законно, причиной для получения паспорта и всего набора прав стала «полная финансовая независимость подростка от родителей» — то есть положенное денежное содержание от князя.
Димитри завершил разговор и посмотрел на Стаса так, что тот попятился.
— Погоди, я тебя еще не отпускал.
— А я никуда не иду. — Юноша был сама независимость. Если не приглядываться, конечно. Приглядевшись, можно было увидеть, что сквозь независимость светятся тревога и смущение.
— Хорошо. Теперь ты, ты сам, рассказывай мне, чем эта сделка отличается от покупки тебя в собственность. И почему против этого твои родители не возражают, а против отъезда твоей сестры в Аль Ас Саалан возражали и ты, и они.
Стас открыл рот, потом закрыл и снова открыл:
— Ну ты сказал. То трудовой контракт, а то траффикинг.
— Что? — не понял князь
Пацан поморщился:
— Ну рабство, рабство. У нас называется так. А про отличия… Ты мой работодатель, у меня с тобой трудовой контракт по обоюдному согласию, за полный соцпакет и денежную компенсацию рабочего времени, четыре часа в день, все по закону. А Ксюху забрали, не спрашивая. Что там за условия — еще поди узнай, для этого ее сперва найти надо, и уж понятно, что ей никто ни школу не оплатит, ни тем более ее работу. Она — объект траффикинга, или рабыня, одно другого не лучше. А я — нормальный наемный работник.