Туза аккуратно сложила золотые миски в мешок.
— Их должно быть четыре, — указала Дарла, и Туза сердито запихала в мешок четвёртую миску. Эмеральд же достала из другого три неглубоких керамических чашки и, прямо ими зачерпнув жидкость из котелка и поставив их на землю около костра, посмотрела в нашу сторону, по-видимому, проверяя нашу реакцию. Мы были достаточно наученными опытом, чтобы не шевелиться.
Тогда женщина вручила каждой из нас по чашке. Мне досталась посуда в отколотым краем. Я заглянула внутрь, держа её обеими руками и чувствуя тепло. Я была голодна до отчаяния. Впрочем, наверное, все мы страдали от голода. Умоляюще глядя на Эмеральд, я отметила, что у неё были зелёные глаза, что, вероятно, и стало причиной её имени. Я бы не сказала, что она плохо выглядела, и даже подумала, что легко найдутся мужчины, которые вполне могли бы счесть её приемлемой как рабыню. Я представила её лишённой талмита и украшений, в короткой тунике и с ошейником на горле. У неё могло бы получиться, решила я. Возможно, даже очень хорошо.
— Ешьте, — наконец, разрешила она, и мы с благодарностью поднесли наши чашки ко ртам. — Наслаждайтесь этим. Но не спешите. Это — все, что вы получите. Мы должны заботить о ваших фигурах. В конце концов, мы собираемся вас продать.
Потом она наклонилась ко мне и прошептала:
— Я собираюсь продать тебя лично. Ты можешь говорить.
— Да, Госпожа, — также шёпотом ответила я, после чего она прижала палец к губам, давая мне понять, что я снова должна молчать. Я снова поднесла маленькую керамическую чашку к губам. Мяса в похлёбке нам не оставили, зато было немного ягод. В конуре номер пять нам время от времени добавляли такие ягоды в нашу рабскую кашу. Эта каша мало чем отличается от некоторых каш, с которыми я была знакома по моему прежнему миру. Однако в качестве питания рабыни она обычно подаётся как простая и полужидкая масса без специй, сахара, соли и других добавок. Очевидно, как еда, она вполне питательна. Мне рассказывали, что в общественных столовых, а не в борделях или тавернах, рабыня, если её допустили внутрь, а не потребовали приковать цепью к кольцу снаружи, обычно стоит на коленях подле скамьи своего хозяина, и пока тот ест с тарелок за столом, если на то будет его желание, может получить миску рабской каши, которую поставят либо на скамью около него, либо прямо на пол рядом с его местом. Если он приведёт с собой слина, то того могли бы накормить точно так же, разве что другим кормом, более подходящим для его пищеварительной системы. В некоторых столовых возражают против допуска слина внутрь, но тут вопрос тонкий. Всё же слин — существо опасное.