— Хо! — воскликнула Туза, доставая другой мешок. — Теперь, когда мы в безопасности, ка-ла-на!
У Хизы вырвался радостный крик, а Эмеральд захлопала в ладоши от восхищении. Я заключила, что это было желанным сюрпризом.
— Ах Ты хитрая самка слина, — улыбнулась Дарла.
Тут же появились маленькие золотые кубки, похоже детали того же сервиза, что и миски, и Туза налила вино в каждый из них. Я отметила, что особенно щедрая порция досталась Дарле. Возможно, Туза хотела подлизаться к своей атаманше. Опять же Дарла была главной в их шайке.
Мне ещё ни разу не доводилось попробовать ка-ла-на, но я пришла к выводу, что существовало очень много сортов этого напитка, значительно отличавшихся ценой и качеством. Говорят, некоторые Убары могли бы обменять город или сто рабынь за кувшинчик определённого ка-ла-на. Другие сорта были столь дешевы и распространены, что бытует шутка, что их разбавляют мочой тарска. Само слово, которое стало наименованием для линейки вин, происходит от деревьев ка-ла-на, или винных деревьев Гора. Впрочем вино, как известно, можно получить не только из гроздьев ягод, созревающих осенью на ветвях дерева ка-ла-на, но и, как и в моём прежнем мире, из любых других фруктов, ягод и даже из некоторых листьев.
— Не стесняйся, пей, — сказала Туза Дарле, демонстрируя ей бутыль. — Здесь ещё много.
— Ты — хитрая самка слина, — с улыбкой повторила Дарла, но отставила свой кубок, а потом повернулась к нам и бросила: — Пора спать, животные.
Туза, закупорив бутылку, поднялась на ноги и отстегнула свой хлыст с пояса. Мы склонили головы и прижали руки к бёдрам.
— Бара! — скомандовала женщина.
Не мешкая ни ина, мы повернулись в верёвке двойными петлями охватывавшей наши шеи, и растянулись на животах, повернув головы влево, соединив запястья за спиной и скрестив лодыжки. Рабыне не стоит проявлять колебания или медлить с ответом на команду. Позиция бара, как я теперь знала, была первой позицией рабыни, которую мне пришлось принять, хотя, конечно, в то время я ещё не понимала этого, да и не знала её названия. Именно в такой позе я была, когда пришла в сознание в помещении, выглядевшем каким-то складом, давно, ещё в моём прежнем мире. В этом же положении, уже будучи беспомощно связанной я лежала, когда мужская нога перевернула меня на спину, и я увидела его, того самого мужчину, который, и я это знала, впервые посмотрел на меня, как на ту, кем я всегда подозревала, что я была, как на рабыню. К тому моменту я ещё ничего не знала о Горе, за исключением невнятных смущающих слухов, которые передавались шёпотом в кафешках, когда рядом не было мужчин, или в раздевалке служащих магазина. Тогда я отмахнулась от таких сплетен, как от абсурдных, и всё же, одновременно, а задавалась вопросом, могла ли я привлечь к себе внимание работорговцев такого мира. Каково бы это могло быть, спрашивала я себя, стоять голой на сцене аукциона и быть проданной? Я даже представить себе не могла, что мне предстоит изучить это на своём собственном опыте. Затем, перевёрнутая на спину, связанная по рукам и ногам, я увидела его, того, от кого я в испуге убежала в магазине. Я немного знала о Горе, но я знала, что смотрела в глаза мужчины, который был естественным хозяином женщин, такого, для кого женщина могла быть только рабыней.