Так ли уж мы отличаемся от свободных женщин?
Я не знаю.
Конечно, культура обуславливает огромные различия между нами. Свободная женщина — человек, гражданка, она может обладать Домашним Камнем. Мы — животные и имущество, отмеченные клеймом и носящие ошейник, и у нас нет, и не может быть Домашнего Камня, поскольку животным они не положены. И разумеется, наша одежда, когда и если нам её разрешают, представляет контраст с тем, что носят свободные женщины. Насколько откровенная туника или ничего не скрывающий камиск, отличается от красочных водоворотов прекрасных одежд и вуалей! Иногда говорят, что свободная женщина одевается, чтобы нравиться самой себе, а рабыня одета так, чтобы понравиться своему хозяину. И это верное утверждение, хотя, как мне кажется, чрезмерно упрощённое. Например, если свободной женщине понравится одеться как рабыня, то она запросто может в скором времени оказаться в ошейнике, а если рабовладелец пожелает нарядить свою рабыню как свободную женщину, то подвергнет её жизнь опасности. В эти вопросы вовлечены обычаи и традиции, а иногда и закон. Свободная женщина может одеваться, как ей нравится и хочется, но, кажется, что ей настойчиво рекомендовано делая то, что хочется, соответствовать, причём строго, множеству канонов, канонов вкуса, традиций, предписаний, а иногда и законов. В некотором отношении, социально она даже менее свободна чем рабыня. Фактически, культура считает важным, и свободные женщины на этом настаивают, чтобы между свободной женщиной и рабыней имелось ясное различие. Самым очевидным способом публично и удобно отметить это различие является ошейник или его отсутствие, а также одежда, скажем, одежды сокрытия по сравнению с туникой или камиском. Предположительно, с точки зрения свободных женщин, рабыня должна бы быть одета в серый, скрывающий фигуру, бесформенный мешок, вот только у мужчин на этот счёт другое мнение. Они гордятся своими рабынями, они хотят видеть их, и не прочь показать. Если бы у вас была прекрасная кайила, Вы бы набросили на неё рваное одеяло? Итак, короткая туника — общепринятый предмет рабской одежды. И мужчины от этого не отступят. Зато, как и можно было бы ожидать, свободные женщины считают тунику постыдной одежды, и с точки зрения этого суждения пытаются всячески позорить её носительницу. Иногда это эффективно, какое-то время, с новообращённой девушкой, но рано или поздно, рабыня, по крайней мере, когда рядом нет никаких свободных женщин, приходит к тому, что начинает наслаждаться лёгкостью и свободой движений, даруемой таким предметом одежды, а также и его лестным предательством её красоты, в противоположность стреноживающим препятствиям тяжёлых одежд и вуалей, пусть и великолепных, многослойных и красочных. Можно было бы упомянуть ещё об одном моменте, касающемся предметов одежды рабынь, особенно в плане их разоблачающего характера, помимо того, что это предпочтительно для мужчин. Я имею в виду тот факт, что это рассматривается как защита свободных женщин. Идея здесь, кажется, состоит в том, что странствующий тарнсмэн, налётчик, работорговец, ловец девушек и так далее, оказавшись перед выбором между очевидно интересной добычей, скажем, скудно одетой рабской девкой, и трофеем неизвестного качества, скажем, свободной женщиной, закутанной в одежды сокрытия, учитывая вовлеченные риски, с большей вероятностью, предпочтёт накинуть свой аркан на рабыню, а не в её высокую свободную сестру. Как говорится, кому захочется рисковать жизнью ради тарска? С другой стороны, нет сомнений, что захват свободной женщины, учитывая тщательность, с которой их охраняют, славу её завоевания и прочие аспекты, обычно рассматривается почётным купом. Обычным экзаменом на зрелость для молодого тарнсмэна является похищение свободной женщины из вражеского города. Воин должен суметь пробраться в дом, украсть добычу, доставить её домой, заклеймить, надеть ошейник, и заставить танцевать перед его семьей и друзьями, и прислуживать на его банкете победы. И первый кубок вина на таком банкете, после церемонии публичного целования и облизывания плети, до чего никто не может прикоснуться к еде или напиткам, будет подан ему его новой рабыней. А в остальном, похитителям остаётся только надеяться, что добыча, когда она доставлена в лагерь и раздета, окажется достойна риска и затраченных усилий. Разумеется, большинство рабынь однажды были свободными женщинами, свободными настолько, насколько женщина может быть расценена свободной, пока на ней нет ошейника.