В заключение поделюсь некоторыми своими размышлениями относительно столь прекрасно начавшейся и так драматически оборвавшейся моей семейной жизни с дочерью И. В. Сталина. То, что вождь сыграл тут решающую роль, сомнений у меня нет. Но что им двигало? Отцовская ревность к избраннику любимого чада? Такое иногда случается. Но в данном случае вряд ли. В последние годы Сталин редко виделся с дочерью. А с внуком и того меньше — раз или два, подарив на память ребенку… фужер.
Стало быть, причина в чем-то другом. И вот тут и вступаю на почву догадок и предположений. Сталин был подозрителен, мнителен… Все это мне пришлось испытать на «собственной шкуре». Чуть ранее моего «изгнания» из Кремля произошли аресты среди Аллилуевых… Второй муж Евгении Александровны был до того послан в Детройт на практику. И одна из версий арестов была такова: его во время стажировки завербовали американские спецслужбы. Вернувшись в Советский Союз, он сделал своей сообщницей Евгению Александровну. Та, в свою очередь, якобы склонила к измене Анну Сергеевну — сестру Надежды. А эти две женщины уже приложили руку к тому, чтобы американским шпионом стал мой отец. Была и другая версия, связанная с Соломоном Михоэлсом. Существовала якобы какая-то инициативная группа, которую он возглавлял. Она намеревалась, по слухам, добиться решения правительства о передаче евреям Крыма. А поскольку один из евреев, то есть я, находился в непосредственной близости от вождя, то будто бы возникла идея поручить моему отцу провести со мной соответствующую работу.
Как бы там ни было, на основании возникшего «дела» начались аресты. Большинство Аллилуевых, мой отец и другие были арестованы. Меня сия чаша миновала. Почему? Опять-таки только предположения. Сталин знал, что Светлана и я горячо любим друг друга. У него, понятно, были свои источники информации. Не случайно любовные письма дочери к ее мужу оказались в личном сейфе вождя. Видимо, Сталин опасался, что мой арест и возможная гибель нанесут глубокую душевную травму Светлане. Он знал, что в порыве отчаяния, в состоянии аффекта она способна на безрассудный поступок. Как и ее мать, покончившая жизнь самоубийством. Но долго сопротивляться воле отца Светлана не умела. Боялась отца, его гнева. Так, думаю, было и на сей раз.
…Светлана вернулась с сыном в постылую кремлевскую квартиру, где вместо сестры-хозяйки с невидимыми погонами царил уже откровенный офицер, капитан госбезопасности в должности коменданта. Он с большим рвением охранял доверенные ему материальные ценности и вел даже запись книг, которые дочь брала из библиотеки отца.