— Ну, дела! Впрочем, Кирилл, отстаньте от меня со своими кремлевскими дрязгами. У меня своих хватает.
— Но как быть с объявлением?
— Надо дать там, где его никто не увидит. У меня сегодня будет председатель районного совета из Вереи. Я скажу ему, чтобы публикацию тиснули в местной газете. Без упоминания адресов вашего приятеля и дочери Сталина. Кстати, в объявлении она должна значиться Морозовой.
Так все и было сделано. Газета у меня хранится до сих пор. Память. Не скрою, мне интересно было узнать, что же явилось причиной нашего разрыва в тот роковой день. Равно как и поведения Светланы. Внезапно разлюбила? Но Евгения Александровна Аллилуева (дразнившая Сталина тем, что съедала любимые его вареные луковицы. —Авт.), с которой я очень дружил, много позже рассказала:
«В те дни, Гриша, она меня замучила. Постоянно заезжала за мной, и мы ехали на Лесную или ходили по переулкам вблизи от вашего института. Я думаю, она искала вас, надеялась на случайную встречу. Это продолжалось довольно долго. В отдельные моменты казалось, что Светлана не совсем психически здорова».
Шли годы. В 1984 году Светлана на короткое время вернулась в Советский Союз. С дочкой Олей. Это уже от брака с американцем Питерсом.
Светлану я узнал с трудом. Она сильно переменилась. Была грустная и какая-то потерянная. Однажды мы поехали в Жуковку навестить нашего сына Иосифа. Встретили нас плохо. Откровенную враждебность демонстрировала невестка, скверная, на мой взгляд, женщина. Да и сын вел себя не многим лучше.
Мы вернулись в Москву, в гостиницу «Советская», где остановилась Светлана. По дороге я спросил:
— А что это был за маскарад с переодеванием? Эта шинель Генералиссимуса? Вообще, что произошло тогда, когда ты неожиданно попросила меня «пойти вон»?
— Как только ты ушел в институт, раздался телефонный звонок. Мне сообщили, что отец хочет срочно меня видеть. Я приехала на «ближнюю дачу». Подали чай. Отец сказал:
— У меня к тебе серьезный разговор. Только не задавай вопросов. Я все скажу сам. Дело в том, что ты больше не можешь быть женой Морозова. Сегодня он должен уйти из Кремля.
— Папа, что случилось? Что он сделал?
— Я же сказал, вопросов не задавать. Знаю, ты его любишь. И не хочешь, чтобы твоего Гришу приковали к тюремной тачке. Поэтому делай, что говорю. А сейчас приходи в себя. Так надо… На улице холодно. Дай-ка я тебя приодену. Вышел и вернулся с этой шинелью и теплой шапкой.
Вот такой разговор состоялся у меня со Светланой много лет спустя. Конечно, затрагивали мы и другие темы, но они представляют интерес только для нас двоих.