».
Охранник всегда рано или поздно забирает власть над охраняемым. Сталин, видно, этого закона не знал, иначе отчего бы так сердиться?..
Изолированный от самой жизни, вождь делался беспомощным и уязвимым. Этим пользовались все, кому не лень, а в его окружении ленивых не встречалось. Даже Светлана научилась «пудрить мозги» отцу еще в детстве.
Брат Аллилуевой, Павлуша, долго работал до войны в Берлине, в советском торгпредстве. Как-то Надежда Сергеевна после отдыха в Карловых Варах, тогда еще Карлсбаде, заехала к брату в немецкую столицу и вернулась домой с подарками — «прехорошенькими вязаными кофточками». В то время советской элите подобные поездки еще разрешались, шизофреническая «борьба с космополитизмом» начнется после войны. Но первые симптомы проявились уже в начале 30-х годов. Для бедной страны «прехорошенькие кофточки» были недопустимой роскошью. И чтобы дети не подпали под тлетворное влияние буржуазной Европы, им сказали: мама привезла это из Ленинграда. Дети довольно долго этому верили.
А, поняв, что им вешали лапшу на уши, начали сами овладевать этим искусством.
«Отец всю жизнь задавал мне с недовольным лицом вопрос: „Это у тебя заграничное?“ — и расцветал, когда я отвечала, что нет, наше отечественное».
О, вечная мечта наших правителей, недосягаемая — импортозамещение!
Насколько человек виноват в том, что перестает понимать своего ребенка, свое окружение, вообще перестает ориентироваться в реальной жизни? Один психолог высказал тонкую мысль: люди имеют не то, чего заслуживают, как принято считать, а то, чего хотят. Чего истинно хотят. Сталин слышал от дочери — и от всех остальных — то, что желал слышать. И это стало началом его конца.
На финишной прямой он был слеп, глух, им манипулировали, он испытывал патологический страх, который умело поддерживался россказнями об очередном провалившемся покушении на вождя.
Светлана не пишет об этом — может быть, из самолюбия — но в последние годы ее отец прятался от людей, как затравленный зверь. В доме, где появлялся дряхлеющий вождь, огни во всех комнатах зажигались одновременно — чтобы враг не знал, где именно находится товарищ Сталин. Дачные дорожки освещались не сверху, а снизу — дабы «враг» не видел, кто вышел подышать вечерней прохладой — по сапогам ведь Сталина вычислить труднее, чем по фигуре или лицу.
Коба очень рано, в конце 20-х годов, заболел неврастенией. Признаки заболевания врачи отметили у него еще в самом начале борьбы с троцкистской оппозицией. С тех пор симптомы — переутомление, забывчивость, повышенная раздражительность, подавленное состояние, особенно в конце рабочего дня, немотивированный страх — нарастали.