В 1947 году был такой эпизод: меня исключили из университета. Якобы за непосещение занятий. Боже, как я тогда переживала! В 1949-м, когда меня повезли на Лубянку, я подумала: чего это я так страдала из-за исключения! Вот когда надо страдать!
Меня везли в тюрьму мимо истфака — и я была совершенно спокойна. Потому что мать забрали той же ночью.
Перед этим было воскресенье, и у нас с мамой вышел спор. Я сказала:
— Наше дело плохо. Конец. Мы вылетели в трубу.
Она:
— Нет, оставь, ничего не будет.
И мы поспорили на плитку шоколада: арест — не арест. И знаете, куда спрятали записочку, навернув ее на спичку? В абажур, который и сейчас в той комнате висит.
Я боялась спорить на большее, потому что, где же я возьму две плитки шоколада? Мать уже уволили из института, нам буквально нечего было есть. И чтоб поднять свой дух, мы решили поехать в Горки, там уже был музей Ленина. А у нас сохранился еще старый ключ от калитки.
Мы провели там целый день, нам всегда там было хорошо. А ночью того же дня за нами пришли. Маме показали ордер на арест. Я на нее посмотрела… У нее лоб побелел вот так — как бумага сделался, и белизна вниз пошла. Ее увезли и там терзали.
Со мной остался майор. Я говорила:
— Поехали скорей!
А ему надо было сделать опись имущества. Но у нас же ничего не было! Он:
— Светлана, почему у вас нет ни одной ценной вещи?
Я ему рявкнула:
— Мы не для того жили, чтобы ценности копить!
Меня увозили утром. Во дворе видели, как меня ведут. Мама потом рассказывала, как она терзалась, что я без единой копейки осталась. Но все хорошо устроилось, меня кормили за казенный счет.
23 мая 1949 года я вошла в камеру Лубянки. На меня сразу уставились несколько пар глаз. Через день-другой соседки по камере говорят:
— А мы угадали, кто вы. «Гидра», да?
Значит, гидра контрреволюции, так отца клеймили. Я отвечаю:
— Да.
И все засмеялись оттого, что правильно угадали.
Эти женщины были уже опытные зеки и научили меня, как себя вести. Сразу надо смотреть, какую предъявят статью. Если «7» и «35» в паре идут — молчите. Отпразднуем, поедем в ссылку. И когда мне эту парочку предъявили, я спокойно приняла. И «социально опасный элемент» поехал в Сибирь.
После ареста уже ничего не страшно было. Только один момент. Когда на место привезли, завели сначала в бокс — там ни сидеть, ни лежать нельзя, только стоять. Но я маленькая, на колени опустилась — устала очень. Вдруг дверь открывается, и мне суют кружку кофе. Ну, такое пойло. Как только я догадалась, что это называется «кофе»?.. Тут я испугалась. Отравлюсь сейчас, а мне мать искать.