Заложники Кремля (Тархова) - страница 185

Соратники Сталина, которых тот впоследствии уничтожил, имели бесчисленные возможности прежде убрать его самого. Однако не сделали этого, понимая: без его железной руки партия сразу развалится. Отцы «оппозиции» ворчали, клеймили Кобу, называя между собой Чингисханом, новым Иваном Грозным, но склоняли головы перед его силой. Сила и только сила могла продлить жизнь бесчеловечной революционной идее.


…Анна Ларина не судила своего «дорогого Кольку» за признание им своей вины. Да и у кого бы повернулся на это язык?

«Твое поведение на процессе не осуждаю — это был единственно возможный выход из создавшегося положения», — так писала она ему на «тот свет», в ответ на полученное через полвека предсмертное письмо мужа. Это письмо и ответ вдовы были опубликованы в российской печати.

…Коэн развенчивает и иллюзию блестящей европейской образованности Бухарина, одного из интеллектуалов партии:

«Ранние годы бессистемного обучения и чтение „положительно всего“ составили основу его образования, которому недоставало фундаментальности».

Как видны с уровня сегодняшнего дня слабости и заблуждения отца… Но разве родные люди дороги нам своей правильностью?

Сын честно довел работу до конца.

Один из экземпляров с такими трудами давшегося перевода был сожжен. Случилось это еще до перестройки. В стране жестко велась борьба с инакомыслием. К знакомым нагрянули с обыском, при котором случайно присутствовала Анна Ларина. Застарелый ужас поднялся со дна ее души: неужели сын повторит ее судьбу? Что, если и к нему явятся эти безжалостные люди в невидимых погонах? Она кинулась звонить, предупреждая. Юрий выбежал во двор и бросил рукопись в костер.

— А последний экземпляр сожгли бы? — допытывались у Юрия Ларина журналисты уже в наши дни.

Нет, последний он бы не сжег.

То, что начиналось почти как домашние экзерсисы, вылилось в серьезную работу. Книга Коэна, переведенная Юрием Лариным и Евгением Гнединым, опубликована в 1988 году в издательстве «Прогресс». Так получилось — к реабилитации Бухарина. В выходных данных значится: «Перевод Е. и Ю. Четверговых». Это Юрий придумал такой псевдоним, ведь они с Гнединым встречались по четвергам. Жаль только, что Евгений Михайлович не дожил до радостного дня.

В романе «Времена» Бухарин пишет о матери:

«От политики она решила держаться в стороне — твердо, раз и навсегда».

Известный художник Константин Юон сказал однажды Николаю Бухарину:

— Бросьте заниматься политикой; политика ничего хорошего не сулит, занимайтесь живописью, это ваше призвание.

А что, если бы… Если бы Бухарин профессионально занялся живописью… или литературой? Сталин не бросил духовную академию?.. Гитлер, как и собирался в юности, посвятил себя архитектуре?.. Что было бы? Другой век, другая история?..