Из боя тов. Хрущев вышел с изрешеченной машиной. Инициативный. Его машина безотказна, неоднократно он шел в бой и подменял неподготовленные экипажи.
Ходатайствую о награждении тов. Хрущева орденом Красного Знамени.
Командир 46-й авиадивизии полковник Писарский».
Судя по различным свидетельствам, Леонид действительно был храбрым летчиком. Но угодническая приписка «сын Никиты Сергеевича» — а вдруг не догадаются и спросят строго: чего это ты спешишь, друг сердешный, если твой герой всего лишь «храбро дрался» в течение двух недель! — подрывает доверие даже к этой характеристике командира…
Вскоре после представления к награде летчик Хрущев был сбит в бою. Он сумел дотянуть до линии фронта и посадить машину, но сломал ногу.
Перелом оказался сложный, долго не заживал. Раненого отослали на долечивание в Куйбышев. Там Хрущев-младший встретился с сыновьями Сталина и Микояна, Василием и Степаном. Вот что пишет об этом Степан Микоян:
«В поликлинике в Куйбышеве познакомился с двумя старшими лейтенантами, тоже проходившими амбулаторное лечение после ранения: Рубеном Ибаррури, сыном знаменитой Долорес, и Леонидом Хрущевым. Оба уже имели по ордену Красного Знамени.
В конце июля 1941 г. самолет Леонида подбил немецкий истребитель. Леонид едва дотянул до линии фронта и сел с убранными шасси на нейтральной полосе. Один из членов экипажа был убит еще в воздухе, а у Леонида при посадке была сломана нога. В полевом госпитале у Леонида хотели отрезать ногу, но он не дал, угрожая пистолетом. Нога очень плохо заживала — он лечился более года. Леонид Хрущев был хороший, добрый товарищ. Мы с ним провели, встречаясь почти ежедневно, более двух месяцев.
К сожалению, он любил выпивать. В Куйбышеве в гостинице жил в это время командированный на какое-то предприятие его товарищ, имевший блат на ликероводочном заводе. Они покупали там напитки в расчете на неделю и распивали почти каждый вечер в гостиничном номере. Я, хотя почти не пил, часто бывал там. Приходили и другие гости, в том числе и девушки. Мы с Леонидом познакомились и подружились тогда с двумя молодыми танцовщицами из Большого театра, который был там в эвакуации. Леонид, даже изрядно выпив, оставался добродушным и скоро засыпал.
Когда я уехал в Москву, произошла трагедия, о которой я узнал позже от одного приятеля Леонида. Однажды в компании оказался какой-то моряк с фронта. Когда все были сильно «под градусом», в разговоре кто-то сказал, что Леонид очень меткий стрелок. На спор моряк предложил Леониду сбить выстрелом из пистолета бутылку с его головы. Леонид, как рассказывал этот приятель, долго отказывался, но потом все-таки выстрелил и отбил у бутылки горлышко. Моряк счел это недостаточным, сказал, что надо попасть в саму бутылку. Леонид снова выстрелил и попал моряку в лоб…