Это было частью негласного общественного договора. Начальство делало вид, что платило — народ делал вид, что за эту плату работает. Начальство в упор не видело брешей в заборах, которые помогали населению держаться на плаву. За это народ «не замечал», как номенклатура укрепляет свое благосостояние.
Именно при Брежневе номенклатура окончательно организовалась как класс, пожизненно обеспеченный набором материальных благ и прочих привилегий, а также — неувядаемым официальным почетом. Наиболее привлекательные должности — министров, секретарей обкомов — при «бровастом Ильиче» стали почти пожизненными, на них «сидели» по 15—20 лет. Свалить никудышного начальника не было никакой возможности, круговая порука номенклатуры спасала от любого провала. Именно тогда пышным цветом расцвел принцип: «Ты — мне, я — тебе».
Идиотизм пожиравшей самое себя экономики становился все более очевидным. А кремлевские старцы, довольные жизнью и друг другом, сами себя увешивали орденами. Страсть Брежнева к наградам стала национальным анекдотом — он умер четырежды Героем Советского Союза плюс еще и Героем Социалистического Труда.
Власти поедали колбасу и сосиски, изготовленные в спеццехах, запивая их спецпивом и спецводочкой. А поскольку «не хлебом единым…» — развлекались охотой, девочками и просмотрами в специальных кинозалах ими же запрещенных фильмов.
Народ все видел! И это породило такой цинизм, от которого страна, наверное, никогда не отмоется.
В это время появляются анекдоты, уже далеко не невинные. Вот два самых характерных, оба тянут на диссертацию по тому, как точно раскрыта в них политико-экономико-нравственная ситуация в стране.
Пациент обращается к доктору:
— Что со мной? Думаю одно, говорю другое, а поступаю по третьему?
Доктор отвечает:
— От марксизма-ленинизма не лечим.
И второй, знаменитые пять парадоксов социализма:
«В магазинах нет ничего, но холодильники у всех забиты.
Холодильники у всех забиты, но ни у кого нет денег.
Ни у кого нет денег, но никто не работает.
Никто не работает, но все недовольны и жалуются на жизнь.
Все недовольны, но на выборах все голосуют «за».
Была в Брежневе черта, которая принципиально отличала его от Сталина и Хрущева — он первым предстал перед нацией не столько официальным лидером, сколько частным лицом. Даже громкие скандалы, связанные с детьми, не очень вредили ему поначалу, потому что работали на образ страдающего отца и доброго семьянина.
Чадолюбие и семейственность «Бровеносца в потемках» дорого обошлись советскому народу. Кто-то дотошный не поленился подсчитать, что Леонид Ильич за время своего всевластия приискал непыльные должности, дал квартиры и привилегии более чем сотне своих и жениных родственников, стянувшихся в Москву с Украины и Молдавии. Рядом с дачей Брежнева в знаменитой Жуковке со временем появилась дача его брата Якова, а чуть подальше — дачи его детей, внуков, свояков, племянников…