Санитары на приемке фотографируют теперь трупы с разных ракурсов, берут разные планы – крупный, общий, на секционном столе, перед выдачей. Родственникам объясняешь, что на голове секционный разрез, череп распилен, но крыша установлена обратно, на место, разрез ушит. На груди и животе тоже секционные разрезы, грудина с хрящевыми частями ребер выпилены, но они в трупе, вставить их на прежнее место, как свод черепа, невозможно. Все внутренние органы извлекались из полостей для исследования, они отрезаны друг от друга, от сосудов, связок и окружающих тканей. Сами органы вскрыты различными положенными по методикам разрезами, в разных плоскостях, некоторые (сердце, например) разделены на фрагменты, это все проделывают при судебно-медицинском и патологоанатомическом исследованиях трупов. Внутренние органы сложены обратно в полости трупа, секционные разрезы ушиты непрерывными обвивными, так называемыми матрасными швами, чтобы труп на похоронах, не дай бог, не потек на глазах изумленных родственников. Когда ваш родной и близкий был жив, сосуды его и сердце были полны крови, легкие воздуха, а кишечник естественного содержимого. При вскрытии содержимое выделилось, внутренние органы заняли меньше места. А родственники требуют показать им на фотографиях, что из трупа ничего не забрали себе и ничего лишнего от других не подложили.
Во времена судебно-медицинских зубров действовала негласная и нерушимая презумпция доверия эксперту. Слово эксперта ценилось на вес золота, его не пытались дискредитировать. В век цифры экспертам приходится преодолевать презумпцию недоверия, изначальной виновности.
Фотографии родственникам мы, конечно, не показываем и вообще стараемся меньше с ними общаться, но иногда, в надежде обойтись без жалобы, погасить конфликт на месте, все же разговариваем с ними. Некоторые эксперты прикладывают фотографии к акту судебно-медицинского исследования трупа, так что родственники, если приходят знакомиться с актом в отделение полиции, видят и эти фотографии и устраивают другой скандал на тему «зачем вы его снимали и всем теперь показываете, это же неэтично, аморально, безнравственно, гореть вам в аду».
Фотографий любой обнаруженной патологии требуют теперь и врачи-клиницисты, когда умершие пациенты поступают на вскрытие. Тела всех скончавшихся в стационарах от насильственных причин – травмы, отравления, ожоги, убийства – вскрываются в обязательном порядке: насильственную смерть исследуем мы, судебно-медицинские эксперты, а ненасильственную смерть в стационарах – патологоанатомы. В Москве не все судебно-медицинские морги принимают трупы лиц, скончавшихся в стационарах, по территориальному принципу, сейчас осталось лишь несколько отделений, куда распределяют травматический материал из московских больниц. Эти морги базируются в самих больницах, бок о бок с патологоанатомами делят кров, секционные залы и столы.