В село Орешец приехал новый председатель — агроном. Молодой, светловолосый, голубоглазый, живой и общительный. Вокруг него сразу собрался народ. Сопровождаемый любопытными, он направился к зданию школы, где его уже ждали. Агроном одним прыжком вскочил на сцену, чтоб сказать несколько слов перед тем, как его изберут.
— Здорово прыгает! — послышался чей-то голос и смех. — Если будет слабо прыгать, несдобровать ему в нашем бабьем царстве.
— У-у, бессовестные! Постыдились бы нового человека!
А новый человек смотрел в зал. Женщины! Одни женщины! Смотрел и не верил своим глазам: в зале полнехонько женщин и девушек. Куда ни глянь — одни платки всех цветов радуги да прически всевозможные: тут и косы, и короткая стрижка, и пучки; завитые, пышно взбитые и гладко причесанные… С большим трудом он, наконец, обнаружил две мужские головы — одну седую, будто припорошенную инеем, другую взъерошенную, с голым пятачком на макушке. И начал весело:
— Дорогие товарищи… простите… дорогие женщины, и вы, двое представителей мужского пола!
Женщины засмеялись, а двое представителей мужского пола молчали. Тут ведь попробуй, скажи что-нибудь не так — засмеют.
Председатель говорил недолго. Заканчивая свою речь, сказал:
— Вот, по-моему, те задачи, которые нам надо решить, чтобы поднять хозяйство. Но я не знал, что в селе почти нет мужчин.
— Мужья наши строят завод! — поднявшись во весь свой высокий рост, сказала Игна Сыботинова.
— При такой ситуации просто не знаю, как быть, дорогие товарищи женщины…
Агроном сел и задумался. Он знал, что мужчины бегут в города, но что такой поголовный отлив застанет в селе, которое приехал выводить из отстающих, — не допускал. Неужели его с первого дня ждет провал? В самом деле, как работать с бабами? У каждой из них дом, хозяйство, где на их плечах лежит и женская, и мужская работа. Его планы массовых выходов на работу останутся на бумаге. Одна скажет: «у меня стирка», другая — «ребенок заболел», третья — «мне нужно сходить к мужу». А работать когда? И как они будут работать, ежели почти никто из них к машинам и близко не подходил!
Женщины шумели, а у него голова ходуном ходила. Они перекидывались шутками, а ему казалось, что смеются над ним. Впервые в жизни он сталкивался с таким многолюдным женским обществом. Его представительницы говорили все сразу, вертелись по сторонам, наклонялись дружка к дружке, о чем-то шушукались, смеялись как-то особенно, по-женски, непонятно чему и над чем. От этого галдежа, от этого бурления страстей у него разболелась голова, он не мог дождаться, когда, наконец, ему зададут два-три вопроса и все кончится, и он пойдет себе ломать голову над тем, что делать дальше. Дянко думал, что вопросы, которых он ждал, будут касаться чего-нибудь обыкновенного — норм, трудодней. Ему казалось, что это женское сборище не способно удивить его каким-либо трудным вопросом, хотя знал, что здесь присутствуют и учителя. Ведь в школе, где проходило это собрание, тоже одни женщины — от директора до уборщицы.