Вдруг в зале загалдели еще громче, и тут поднялась все та же женщина средних лет, которую все называли Игна — полное имя ее было Игната. Она стояла, крепко, словно для храбрости, держась за спинку стоящего впереди стула, и ждала, пока утихнет гомон.
— Да замолчите вы! Ну и горластые! — Закричали сидящие рядом с ней и замахали руками, утихомиривая разбушевавшееся бабье море. Наконец шум утих, и все в один голос сказали:
— Говори, Игна! Говори!
— Вот я, товарищ Георгиев, — начала Игна, опустив глаза, затем подняла голову и посмотрела ему в лицо, — хочу спросить…
Новый председатель взял со стола карандаш и, проведя ладонью по блокноту, приготовился записывать. Ему не терпелось услышать, каков будет этот первый вопрос.
— Спрашивай же! — подгоняли ее женщины.
— Спрошу, подождите! — отмахнулась Игна. — Скажи, ты женатый? Вот мой вопрос.
Он вначале удивился, затем рассмеялся, встал с места и ответил:
— Нет.
— А-а-а! — зашумели девушки.
— Слышишь, как раскудахтались, будто голодные курицы? — сказала Игна. — Коль ты приехал сюда в бабье царство, так я предлагаю прежде всего женить тебя! Это первейшая задача. Без этого никакой другой задачи нам не решить! Все те планы, что ты нам здесь выложил, останутся нерешенными. Ты здесь один вон на столько баб, и, чтобы работа шла гладко, тебе нужно жениться.
— Ну и Игна! — смеялись женщины.
— Что, разве не так? — обратилась она к собранию. — А ну как такой молодой, красивый председатель начнет любовь крутить с девчатами, тогда что будет?
— Высокие урожаи! — хором ответили девчата.
— А за высокими придут и низкие! Все пойдет прахом! Поэтому, товарищ председатель, и вы, бабоньки, если согласны…
— Согласны-ы-ы! — хором закричали женщины и подняли руки, как свадебные хоругви.
Агроном смеялся. Отчаяние и досада, которые было нахлынули на него, рассеялись. Он прислушался к гомону в зале, чувствуя, что именно этот гомон придает ему сил, ободряет, поможет встать на ноги. Его волосы рассыпались золотыми волнами, глаза блестели. Совсем другими глазами смотрел он на это женское царство. Он видел в нем силу, которая может быстро, властно преображать человека, побуждать его к действию или сдерживать его пыл; силу, которая способна доставить кучу хлопот, и она же, сила эта, возвышает человека, делает его лучше. Ему стало весело. Все смеялись, смеялся и он. Агроном чувствовал, что этот смех приблизил его к людям, открыл путь к их сердцам, рассеял недоверчивость и заронил искру доверия. Он только пожимал плечами и покачивал головой в ожидании, что вот сейчас кончатся шутки и начнется душевный разговор о будущей работе. Но странные существа — женщины! Уж коль они понеслись по одной стежке, трудно их сманить на другую. Те, что молчали, словно воды в рот набрав, при первом знакомстве и во время доклада, теперь разошлись: о чем-то шушукались друг с другом и то и знай покатывались со смеху. Что за чертовщина! Его подмывало встать и остановить их: «Хватит, товарищи женщины! Посмеялись, а теперь пора к делу!» Но тут снова встала Игна и с самым серьезным видом кивнула в сторону девушек: