.
Как позже окончательно поймет Фурманов, в данном случае Воронский ни при чем, здесь он к слову пришелся, а вот упрек «так-то вот ближе к делу», «так их лучше обработаешь» адресован не Воронскому, а именно напостовцам, которые в первом номере журнала, да и в других номерах, поносили Н. Никитина как врага революции. В этой же записи Фурманов воспроизводит разговор с писателем, из которого совершенно ясно, что Воронский никакого «тумана насчет подлинного напостовства» не наводил на Н. Никитина: «Разговорились о напостовстве, помянули первый номер журнала, где волинская статья о его «Рвотном форте». «Не помогла, говорит, она мне – словно я там враг какой Советской России: этого же нет. Нет и не было никогда!..»[144]. Этот протестующий крик «Нет и не было никогда!..» принадлежит не только Никитину, но и Фурманову – этому подлинному напостовцу.
Однако подлинное напостовство, возглавленное Фурмановым и открыто заявившее о себе в марте 1925 года, созревало и формировалось постепенно. Самым выдающимся писателем и самым разумным, по-партийному понимающим проблемы развития советской литературы, был среди напостовцев один Фурманов. Другие видные деятели пролетарской литературы стояли в стороне от напостовства. А. С. Серафимович сразу же увидел крайности руководства МАПП и ВАПП. Он представлял задачи развития советской литературы шире и глубже, чем все вожди рапповского движения, вместе взятые. Конечно, он не только поддерживал пролетарское литературное движение, но и многое для него делал и считался самым авторитетным пролетарским писателем. Однако Серафимович всегда скептически относился к напостовскому руководству, не сотрудничал в журнале «На посту» и не принимал участия в выработке платформы и устава МАПП. Д. Бедный использовался напостовцами как авторитет, как фигура в Пролетарской поэзии. Он открывал конференции, числился постоянным сотрудником «На посту», его имя, как и имя Серафимовича, зачинало список писателей, когда рапповцы вынуждены были доказывать большой расцвет пролетарской литературы. В особых случаях к нему обращались за поддержкой, и он шел навстречу. Но, как и Серафимович, поэт-правдист, охваченный своими обширными поэтическими заботами, не принимал участия в повседневных делах и битвах рапповцев. А. М. Горький был за границей, к тому же напостовцы именовали его мелкобуржуазным попутчиком, как В. Маяковского и других видных писателей того времени. С самоуверенной убежденностью напостовцы полагали, что к голосу Горького прислушиваться опасно, ибо это может привести к искажению идеологически чистой пролетарской линии в литературе.