. Конечно же для зрелого Фадеева невыносимо тяжело было перечитывать страницы «Разлива», где «без сна и без слез мечется на сеновале Неретин, одинокий сизоперый голубь», где «названивая подковами о камень никому не понятную песню, побежал с горы Неретин – многоликий и живучий, синеглазый и красноперый ирис на Улахинских болотах»
[198]. Однако повесть «Разлив» была встречена положительно критиками 20-х годов разных направлений. В этом нет ничего удивительного. Одни, как Ю. Либединский, обнаружив в ней большевистский пафос, подчеркивали ее идейную направленность, мало обращая внимания на художественные просчеты молодого автора. Другие – представители формалистического направления – увидели в стилевой манере повести, в романтических описаниях весеннего разлива подтверждение своим взглядам на революцию как необузданную стихию.
Но сам Фадеев отнесся к своему произведению весьма самокритично – через полгода был создан рассказ «Против течения», написанный в иной творческой манере. На долю этого произведения не выпало похвал после выхода в свет, критика обратилась к нему позже, когда нельзя было не задуматься над историей ошеломившего всех «Разгрома». Нет, не похвалы, а упреки выслушал писатель при обсуждении его рассказа в октябре 1924 года. Его осуждали за подражание классикам, упрекали в старомодности стиля. Александр Фадеев не только не отверг выдвинутых против него «обвинений», но подтвердил, что учится у классиков, что действительно в языке он «старовер» и в этом не видит ничего плохого.
«Против течения», как и «Разлив», посвящается событиям гражданской войны на Дальнем Востоке. Оба произведения прославляют революцию, ее вдохновителей и организаторов – большевиков. Но как это по-разному, непохоже решено!
«Против течения» – органически завершенная вещь: буквально все – каждый эпизод, характер – служит выяснению, развитию и обогащению большой мысли, которая звучит уже в заглавии, – мысли о всепобеждающей, разумной классовой воле, «выплавленной в жарких вагранках».
В изображении событий нет ничего надуманного, неестественного – все совершается в обыденных, суровых и трудных обстоятельствах. Семенчуковский полк, созданный из партизанских отрядов и влившийся в Народно-революционную армию под новым названием 22—го Амгуньского стрелкового, «привык к безвластию и безнаказанности и боялся порядка и дисциплины». В один из критических моментов боя полк во главе со своим командиром Семенчуком самовольно снялся с позиций и решил завладеть пароходом, чтобы переправиться на левый берег Амура в свои родные места. Против партизанской анархии выступили большевики, и разумная классовая воля одержала победу: взбунтовавшийся полк был разоружен.